Владимир Высоцкий. Встречи, интервью, воспоминания

Я при жизни был рослым и стройным,Не боялся ни слова, ни пули И в привычные рамки не лез.Но с тех пор, как считаюсь покойным,Охромили меня и согнули,К пьедесталу прибив ахиллес.Не стряхнуть мне гранитного мяса И не вытащить из постамента Ахиллесову эту пяту,И железные ребра каркаса

Мертво схвачены слоем цемента —Только судороги по хребту.Я хвалился косою саженью:Нате, смерьте!Я не знал, что подвергнусь суженью После смерти.Но в привычные рамки я всажен,—На спор вбили,А косую неровную сажень Распрямили..................................................

Тишина надо мной раскололась.Из динамиков хлынули звуки,С крыш ударил направленный свет, Мой отчаяньем сорванный голос Современные средства науки Превратили в приятный фальцет.Я немел, в покрывало упрятан, — Все там будем!Я орал в то же время кастратом В уши людям!

Саван сдернули — как я обужен! — Нате, смерьте!Неужели такой я вам нужен После смерти?

(«П а м я т н и к»)

Это пророческие слова. Высоцкий прекрасно знал, как ведут себя люди по отношению к «дорогому покойнику», и позволил себе посмеиваться над нами, предчувствуя, что мы поступим с ним по нашим стереотипам, уверенные, что делаем ему большое одолжение.

Вдумаемся в приведенные строки поэта. Свести его «сорванный голос» к «приятному фальцету» можно не только с помощью современных компьютеров, запрограммировав любой нужный нам тембр, но и гораздо более простыми средствами, скажем, обычным пером.

Неумелым восхвалением. Некомпетентным анализом. И все — от большой любви.

И, как ни парадоксально это звучит, нелегко писать сегодня о Высоцком еще и потому, что не с кем больше воевать за его признание. Это вызывает даже дополнительные затруднения.

Нельзя больше оправдывать пробелы в изложении, ссылаясь на отсутствие материалов, недостаточность фактов, необходимость уточнений и проч. Мы просто обязаны установить истину во всем, что касается жизни и творчества Высоцкого, отказавшись раз и навсегда от эссеистической приблизительности. Мы находимся пока что в самом начале пути, и нам предстоит преодолеть немалые трудности технического порядка.

Взять хотя бы вопрос о наличии рукописей и кассет, охватывающих литературно-музыкальное наследие покойного.

Сколько песен написал Высоцкий?

Однажды в журнале «Наша Родина» я упомянул, что Высоцкий оставил восемьсот стихотворений и песенных текстов. Я слышал от него в 1975 году, что у него их около шестисот, и прибавил еще две сотни, учитывая, что в последние годы жизни он отдавал много сил и времени кинематографу. Журнал «Наша Родина» переводится на русский язык и распространяется в Советском Союзе под названием «Огни Болгарии». Когда в журнале вышла моя статья, я тут же получил тревожное письмо от Семена Владимировича Высоцкого, отца поэта: «Зачем ты так написал? У нас есть триста песен Володи, а сейчас каждый, кто прочитал твою статью, спрашивает меня: «Где остальные пятьсот?» Легче было бы сказать, что допущена опечатка, чем ответить, где эти, остальные песни».

Позже Семен Владимирович сообщил: «Когда мы готовили к изданию первый сборник («Нерв»), то насчитали свыше шестисот стихотворений, возможно, найдутся и другие».

Разные авторы приводят различные данные о количестве песен Высоцкого:

Алексей Герман: «Говорят, что все четыреста с лишним своих песен он написал (а точнее, пережил!) во время бессонницы».

Александр Митта: «Он написал более шестисот песен».

Юлий Визбор: «Словно предчувствуя краткость своей жизни, он сочинял непрерывно и сумел написать около шестисот песен».

Марина Влади: «После его смерти я оставила в Москве более семисот стихотворений, прозу, сценарии».

Алла Демидова: «Он написал семьсот песен».

Владимир Надеин: «У него, может быть, семьсот, может быть, тысяча песен».

Сам Владимир Высоцкий на вопрос корреспондента Болгарского радио (11 ноября 1976 г.) ответил так: «Я их не считал, но, по-моему, шестьсот или семьсот, может быть».