Владислав Листьев: Послесловие

АЛЬБИНА. А в создании «Поляны...» в целом принимали участие Влад, Лёша Мурмулев и Миша Лакшин — он должен был быть режиссером программы, но предпочел сменить место жительства и уехал в Америку. Встречи происходили в разных местах. Собирались, и начинался мозговой штурм*, встречались и накидывали всякие идеи, рассказывали, кто что видел и слышал. Человеком, который, что называется, приносил вести из-за рубежа, был Лёша Мурмулев. Он часто пересказывал ребятам всевозможные игровые программы, которые видел. Из того, что он тогда накидал, стали добавляться какие-то новые ходы, отечественные ассоциации. Например, отгадывание по буквам - прототип школьной игры "виселица". Аналога в чистом виде у программы не было. Но вообще-то все закручивалось вокруг "Колеса Фортуны". Какие-то вещи отбрасывались, какие-то придумки не работали, чего-то не хватило, что-то отпадало постепенно. "Я его слепила из того, что было..." Историю с черным ящиком, например, придумал Игорь Угольников. Это отечественное ноу-хау. И придумывалось это как игра, в которой ведущий действительно не должен был знать, что там находится.

Помню, как придумалось название. Происходило это в квартире у Леши Мурмулева. Ребята втроем заперлись в комнате, что-то долго обсуждая, через какое-то время оттуда раздался дикий хохот, на грани с истерикой. Потом оттуда появились три счастливых человека, которые сказали, что уже не помнят, кто из них это придумал, но название для игры есть: «Поле чудес»

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. Уже осенью 90-го года у нас появились «Поле чудес», «Музобоз», «Меди», «Шоу-Биржа». Чуть позже «Матадор». В общей сложности вместо «Взгляда» у нас вышло пять или шесть программ. Мы взяли всеми отвергнутого Игоря Кириллова. Работал у нас и Лёня Парфенов. Это был наш первый рынок. Рынок к тому времени профессионализировался, и когда сейчас мы предлагаем что-то новое, то делаем это более осмысленно и точно. А в то время позволили себе больше романтики и эксперимента. Система продавливания передач в эфир была разработана очень четко. Влад имитировал свое влияние во власти. Там считалось, что он наш лидер. Распределение ролей сохранилось еще со времен старого

«Взгляда». Владик был все-таки старше, солиднее. А я считался чем-то вроде абсолютно отвязанного, неконтролируемого дебошира. Поэтому с Владом заигрывали, чтобы он нас утихомиривал. Он всегда давал им обещания и, естественно, никогда не выполнял. Все это реально соответствовало существу дела. Легкий, ироничный, компанейский, он блестяще справлялся с этой ролью. Светскую жизнь любил. Кстати, всех нас, в том числе и меня, этим спасал, потому что ходил на всевозможные тусовки. От ненависти к коммунистам и антикоммунистам он не трясся. Хотя по природе ничего коммунистического, как и у всех нас, у него не было. К советской системе относился с презрением. А что его по-человечески заводило, так это успех, телевидение. Он был абсолютно телевизионный человек. Без работы не мог. Кстати, нас с ним объединяло то, что мы оба — трудоголики. Влада по началу питье выбивало из седла, а когда он бросил пить, то стал работать как машина.

...Ну а потом случился август 91-го. Это стало для нас полнейшей неожиданностью. Ни о чем таком мы тогда не думали. Наоборот, я помню, встречались с Зюгановым, он был вторым секретарем КПРФ, это был июль или даже август 90-го. И нам он показался таким умеренно-мирным, этаким социал-демократом; В декабре 90-го нас опять запретили: Прошло знаменитое выступление Шеварднадзе о наступлении диктатуры, и мы ушли в подполье. Я пытался разговаривать с Кравченко, Политковский проводил митинги в городе, мы организовали вечер в Лужниках «Рок против террора».

АНДРЕЙ РАЗБАШ. Тут всем нам помогла очень сильная, мужская позиция Саши Политковского. Это неуемное желание продолжать дело исходило от него. Мы приняли решение перебазироваться в гостиницу, здесь, на ВДНХ, и продолжали программу. Первый выпуск был снят просто в квартире у Политковского. Я там ставил свет, снимали из комнаты - на кухню. Потом выходили на кассетах, которые распространяли по СНГ, не получая за это никаких денег. Таким вот образом и существовали до послепутчевой ситуации. «ВИД» жил за счет тех программ, которые были в эфире.

АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. А где-то к февралю стало ясно, что «Взгляд» окончательно закрыт и ничего мы не пробьем, нас все равно не восстановят. Произошли события в Прибалтике, но у нас уже все было свое - камеры и все прочее. Я поехал в Вильнюс, одна камера ушла в Ригу, третья в Таллин. Из того, что мы отсняли в Прибалтике, сделали полуторачасовую программу «Холодный январь». Там, в Прибалтике, ранили нашего оператора Володю Брежнева, время было вполне драматичное. Мы приехали в Питер и договорились с Беллой Курковой о показе программы по «Пятому колесу». Это был 1 скандал, конечно. Помню, мы с Политком сидим в «Балтийской», напиваемся и смотрим «Взгляд», который запрещен.