Владычица морей

— Вам сорок пять лет, и вы еще молоды! — сказал он. — Вы всю жизнь, Геннадий Иванович, трудились. И вы еще хотите получать награды, мой дорогой учитель. В развитом цивилизованном обществе существует разделение обязанностей. Одни трудятся. Другие получают чины, награды и заслуги и звезды! И каждый собой доволен. Один любит свои открытия или изобретения и не оставляет их. Достигая чего-то, он радуется… А другой радуется получению всякого рода милостей и выгод. Да это особый вид деятельности. Может быть, самый нужный для государственного устройства. Было еще в средние века, всегда одаряла власть, сохраняя устройство, выбирая удобных лиц. Только в те поры приходилось вождям драться на рыцарских поединках. А теперь и от этой чести освобождены.

Оскорбления Невельскому оскорбляли и Константина. Ему уши прозудили, восхваляя ученость и заслуги Врангеля и понося Невельского. Упрекали, по сути дела, что Константин покровительствует неблагонадежному человеку. Каков учитель, мол, у вашего высочества! Фельдфебель в Вольтерах! На всех орет. Не признает никаких авторитетов. Прямо говорили, что как можно не отстранить подобную личность, ведь он всюду компрометирует себя, кричит, не имеет достаточно достоинства, осмеливается ссылаться, что его высочество, великий князь генерал-адмирал, ему покровительствует…

— Да разве тут одни бароны, тут столько всякой… — и Константин пустил матросской матерной бранью.

Он любого мог зажать в кулак. Какая чушь! Как Невельской мог ссылаться на покровительство великого князя и хвастаться! Когда у него нет времени на это! Он занят с утра до вечера, увлечен, как в мальчишестве, воодушевлен и восторжен. Константин не мог, у него не было силы переменять мнения, заставить всех по-другому судить о своем учителе. Их мнение было государственным мнением, принятым повсюду. Александр Николаевич и сам же Константин были основами государственных мнений общества, и нужно было брать очень глубоко, чтобы попытаться все это переменить…

Муравьев объявил, в чем опасность. Государь сказал ему сегодня, что произошло в Китае. И что замышляется в Лондоне.

Англичане взяли Кантон, взорвали его башни, взяли в плен вице-короля, но ничего этим не добились. Граф Элгин в бешенстве. Он написал Пальмерстону, что видит во всем, что произошло, руку нашего Евфимия Васильевича, что это из-за него напрасно пролита кровь британцев и произошел разгром города. Элгин поклялся отомстить. Это не такой характер, он не уступит. Он намерен взять весь Китай в железные тиски. Увеличивает вдвое флот и количество войск. Он требует от Лондона новых кораблей и солдат. После того как поражение в отдаленном от столицы Китая, хотя и величайшем торговом центре с иностранцами никакого впечатления на китайцев не произвело, он решает перекинуть все действия на север и появиться с новыми подкреплениями под стенами Пекина. Для этого, к весне, он придет в залив Печили, от которого до Пекина, как ты, сносить все с лица земли. Если условия его не будут приняты — идти прямо на Пекин, бить из пушек по городу и по императорским дворцам. Но этого мало. Чтобы отбить Путятину охоту мешать союзникам и совать нос не в свои дела, Элгин затребовал у Лондона позволения отправить весной эскадру кораблей под командованием бывалого в тех местах коммодора и морскую пехоту в Приморье и занять там южные гавани, пробивать дороги через дебри Уссурийского края к верховьям рек и выходить к древним землям маньчжур, хватая за горло этим царствующую династию, грозя оскорбить память ее предков, могилы и их Отчизну. Он знает, что все это значит для нас. Он делает не только фланговое движение, пугая китайцев, он хочет разрубить узел и при этом занять для Великобритании лучшие в мире гавани. А у нас находятся голоса, которые несут черт знает какую ахинею.