Власть любви

– Перед тобой великая Макошь, Горват, величайшая из дочерей всемогущего Сварога, повелительница богатства и процветания! Это она спрятала нас на этом острове от опасностей. – Рядом с мужчиной оперлась на копье женщина с серыми волосами, одетая в балахон из медвежьей шкуры и опоясанная кушаком из тонких сплетенных ремешков. – Я уже много лет не надеялась тебя увидеть, богиня.

– Время пришло, моя милая Репка, – милостиво улыбнулась хозяйка Вологды. – Я полагаю, мальчик достаточно вырос, чтобы перестать прятаться.

– Где мои братья, богиня?! – снова наставил копье на гостью мужчина. – Где мои матери?

– Будь так любезна, Репа, – вздохнула великая Макошь, подходя ближе к бывшей свечнице. – Поясни нам, о каких братьях и матерях он спрашивает? И откуда взялись здесь эти дома?

– Боюсь, я не в силах это объяснить, моя богиня, – покачала головой женщина. – Но когда я первый раз осталась здесь одна, с ребенком, в доме Зенки, то… – Она замялась. – Через десять дней там внезапно появилась еще одна я, и тоже с младенцем. А потом еще одна я и ребенок. Потом еще одна я и мой сын…

– Великие небеса! – схватился за голову Троян. – Как же я о сем не помыслил?! Как я не догадался?!

– Тогда хоть ты объясни мне, племянник, – повернулась к нему богиня. – Что здесь все-таки произошло?

– Их отбрасывало назад каждый день на десять суток, великая! Сиречь, каждый день по нашему счету и на десять по их времени. По кругу, каждый раз в один и тот же час и день! Два года, семьсот тридцать возвращений! Семь сотен женщин и столько же детей! Но как, во имя прародителя Сварога, где вы все тут поместились?! Что вы ели? Как… – Он сглотнул. – Как вы вообще выжили?

– Мы отчаялись, великий Троян. Мы голодали и ждали смерти. Мы надеялись на нее, как на избавление… – смертная замолкла.

– Продолжай, Репа, – приободрила ее богиня. – Рассказывай.

– Через десять дней нас стало двое… То есть две матери и двое младенцев. В первый раз нас это напугало, очень сильно. Мы ничего не могли понять. Но через десять дней появилась еще одна я и еще один Горват. Потом еще и еще… – Женщина вздохнула. – Сначала мы радовались. Когда много женщин, то много рабочих рук и мало забот. Одна оставалась с детьми, другая собирала грибы, третья – ягоды, остальные носили валежник. Но потом мы перестали помещаться в доме. И еще, нам перестало хватать еды из кладовой и в лесу. Но мы придумали, мы сплели лесы и начали ловить рыбу. Нам стало немного легче, но каждые десять дней к нам добавлялось еще два голодных рта…

– Я не понимаю, Троян, – вдруг мотнула головой Зенка. – Почему их стало больше? Ведь Репа и сын должны были просто ходить по кругу!

– Подумай сама, тетушка, – вздохнул бог времени и пространства. – Чтобы стать двадцатилетним, юноше нужно прожить много тысяч дней. Он находится в тысячах дней. Но если его закружить, запереть всего в десяти сутках, то куда он денется на все это время? Он останется во все тех же десяти днях! Но только ему станет в них намного-намного теснее. Ровно в семьсот тридцать раз.

– Давай ты расскажешь это потом, племянник, – попросила властительница Вологды и кивнула бывшей свечнице. – Продолжай, Репа. Мы все во внимании.

– К концу третьего года мы находились уже в полном отчаянии, богиня. Дом был полон, и поэтому мы укладывали там на ночлег только детей. Для себя мы сделали навесы вокруг и ради тепла могли лишь сильнее прижиматься друг к к другу. Но кушать нам стало уже нечего. Припасы мы делили на всех, и получалось совсем по чуть-чуть. Наши дети росли, мой малыш стал пытаться разговаривать. Мы могли определять время только по ним. Мы мечтали о зиме, мы молили о ней! Но холода так и не приходили…

– Зачем вам зима, если вам негде укрыться от холода? – перебила смертную старушка.

– Мы постоянно хотели есть, Зенка, мы чуть не выли от голода! Мороз – это лед. По льду мы могли бы перейти на другие острова и поискать еду там. Грибы, ягоды, их ведь можно выкапывать даже из-под снега! А если найти крапиву, бурьян, хотя бы лебеду, то можно сплести еще много новых лесок. На других островах тоже можно собирать валежник, ломать хворост. Лучше зима с кострами и едой, нежели вечная голодная и холодная осень. С каждым днем нам становилось все хуже и хуже, а каждые десять дней мы впадали во все большее отчаяние.

Зенка открыла было рот, желая еще что-то спросить или присоветовать, но передумала и смолчала.

– В тот день от безысходности я уже собралась наложить на себя руки. Я совсем не знала, как выкрутиться, как спастись, что делать, чем кормить стольких своих малышей? Я полагала избавить их хотя бы от своего голодного рта. Остров один. Если станет меньше матерей, детям удастся лучше кушать. Я сидела на берегу, на скале у воды, но прыгнуть не успела. Меня нашел мой Горват. Он обнял меня за ногу и крепко-крепко прижался. Он словно почувствовал близость моей смерти, хотел меня остановить, вернуть. Я сказала, что, если бы озеро наконец замерзло, мы смогли бы выжить. И тогда мой мальчик опустил руку в воду, и она стала льдом.

– Не может быть! – охнул Троян.