Власть оружия

От тёмной стены отделилась фигура — мужчина, стоявший до сих пор в тени, медленно побрёл навстречу. Мажуга не стал сбавлять шага. Рука скользнула к ремню и легла на рукоять кольта. Встречный приближался, его силуэт то сливался с тенью, то вырисовывался в жёлтом свете под очередным окном. Игнашу вдруг захотелось, чтобы тот вытащил оружие, попытался напасть… пусть хоть что-то произойдёт, лишь бы отвлечься, лишь бы не эти воспоминания, которые насели со всех сторон, едва он шагнул в тёмный проход. Но нет — встречный шагнул в сторону, скрипнула дверь, человек нырнул в темноту, растворился в ней. Когда Мажуга поравнялся с домом, дверь снова была закрыта, и ни звука из-за неё не донеслось.

Миновав тёмный переход, Игнаш вышел на перекрёсток, здесь снова было светло и людно. Он пересёк улицу и стал спускаться по широкой лестнице. Уровнем ниже опять был оживлённый перекрёсток — всё те же лавочки и прилавки, где торговали всякой всячиной, от снеди до огнестрельного оружия. Мажуга зашагал по улице, оглядываясь и отмечая изменения, произошедшие с тех пор, как он не появлялся в Харькове. Остановился у вынесенного из магазина прилавка, чтобы прицениться к инструментам. Хозяин тут же подскочил к Игнашу и стал совать дробовик — толковал, что новое изделие, нахваливал мягкий спуск и высокую точность. Игнаш поспешил уйти, ствол не понравился, а инструменты, насколько он успел заметить, похуже качеством, чем в лавке усатого старика, к которому он обещала зайти на обратном пути.

— Эй, погоди, — бросил в спину торговец, — я ж уступлю, в цене подвинуть, сговоримся, ну?

Мажуга и ухом не повёл на окрик. Прошёл несколько десятков шагов и остановился у питейного заведения, над входом в которое красовалась вывеска: «Стрельни залпом!» Под надписью были намалеваны два скрещённых карабина, над ней горели яркие лампы. Судя по виду кабака, дела у хозяина идут в гору. Мажуга толкнул дверь, навстречу пахнуло пряными запахами. Так и есть, дует крепко, значит, Лысый, хозяин «Залпов», оплачивает хороший напор продувки.

Мажуга оглядел зал. В ярко освещённом заведении два десятка столов, за ними выпивают и закусывают. Попадаются и чёрные безрукавки пушкарей, и тужурки стрелков, и синие плащи мастеров холодного оружия. Хотя, конечно, большинство посетителей не в цеховой униформе, при этом в зале преобладают одежки любимых харьковчанами немарких тёмных оттенков. Игнаш направился к стойке, где заправлял Лысый — здоровяк богатырского сложения в красной рубахе. Когда Игнаш проходил мимо стола, за которым расположились четверо крепких парней, тот, что сидел ближе к проходу, развернулся и оценивающе оглядел Мажугу. Должно быть, решил, что вновь вошедший вполне подходит для развлечения, и стал подниматься.

— Эй, селюк! Слышь, чтоль, к тебе ж обращаюсь, морда!

Мажуга остановился перед парнем, тот медленно поднялся. От него разило перегаром, он уже успел хорошо принять. Ростом он был куда больше Игнаша.

— Слышь, селюк, угостишь водкой, а? — прохрипел парень. — Уважаешь честных работяг? Которые тебе струмент куют?

— Струмент? — Мажуга прикинул — сперва по колену сапогом, а потом снизу в челюсть, должно пройти легко, противник пьян. — Честные работяги сейчас в цеху вкалывают, а ты разве что козявку из соплей в своём носе отковать умеешь.

— Шо-о? — протянул парень.

Оглянулся на дружков, те скалились из-за стола и ждали развлечения. Приземистый Мажуга не казался им опасным противником, но если что — они бы, конечно, помогли рослому задире.

— Эй, Блоха! — окликнул из-за стойки Лысый. — Сядь да остынь!

— Чего остынь? — обернулся к бармену парень. — Ты шо, Лысый?

— А того остынь, что ты не заплатил. Скажешь ещё слово — и я с тебя за выпитое уже не смогу получить, потому что ты под столом лежать будешь. Сперва расплатись, а уж потом Мажугу задирай, понял? Здорово, Игнаш! Иди сюда, не гляди на этого хмыря, я тебе первую за счёт заведения налью.

— Мажуга? — недоверчиво спросил парень. — Ржавый, чтоль? Я ж не знал…

И сел на место. Мажуга оглядел его сверху, потом неторопливо развернулся и прошёл к стойке. Лысый уже выставил стакан и поднял бутыль.

— Здорово, Лысый. А у тебя дела неплохо идут, вижу?

— Дела идут, как из пушки. Держи стакан. Раз такое дело, и я с тобой выпью. Надолго к нам?

Лысый выставил миску с квашеными слизневиками и другую — с жареной крысятиной. Выпили. Мажуга взгромоздился на высокий табурет возле стойки.

— Да я на день всего. Закуплю кой-чего, да и домой. Фермер я теперь, хозяин.

— Фермер… вот уж от кого не ждал. Думал, не отпустит тебя город. Харьков — он такой, он крепко держит, коли в душу тебе влез.

— Так и есть. Иногда кажется, что не отпускает, потому и не езжу сюда, чтобы не зацепило снова, не уволокло. Думал, забыли меня здесь. А вон — помнят!

— Эти-то? — Лысый махнул мускулистой ручищей. — У нас, если хочешь знать, до сих пор непослушных детей твоим именем пугают.

— Не, у вас теперь детей призренцами пугают, я уже слышал.

— А, верно. Вон они, легки на помине!