Власть оружия

Позади шумел базар, сновали люди, продавали, покупали, ругались и шутили. Перед воротами оставалась полоса палубы шириной не меньше десяти шагов, туда никто не совался. Вроде ни ограды, ни отметок на грязном настиле, но обитатели Корабля соблюдали незримую границу. В середине свободной полосы стоял широкий таз, в нём какие-то запёкшиеся прокопчённые лохмотья.

— Вот тут ваш Граф поселился, — обернувшись, сказал проктор. — Платит он, честно сказать, исправно. Это без обмана.

— Что за таз? — поинтересовался Мажуга.

— В ём Граф человека сжёг, тот ещё живой был. Ну, не сам Граф, конечно, а подручный его, не то родич какой. Мустапа имя.

— А вы чего?

— А чо мы? Тот вор был, сам к Графу полез, вот и получил, чего искал. Но мы, конечно, тому Мустапе сказали, чтоб непорядок после себя прибрал.

— А тот чего?

— Взял таз, прошёл к борту и всё в озеро вывалил. А опосля таз на место вернул, сказал: вдруг, ещё пригодится. Покуда не было нужды энту посудину спользовать, бояться усе. Никто не ходит к Графу, да и сам он редко показывался. Дня два его не вижу, а, Ширга?

Ширга, один из прокторов, поставленных наблюдать за жилищем Графа, кивнул в ответ. Вообще, вид у него был вовсе не бравый, прокторам явно сделалось не по себе из-за этого задания, они бы с большой охотой убрались подальше, но в присутствии начальства изображали бодрость.

— Дядька Мажуга, — попросила Йоля, уйдём отсюда, а? В тень куда, что ли?

Игнаш не стал отвечать, потянул из кармана кисет, стал сворачивать самокрутку. На глаза падал тень от кепки, и Йоля, когда попыталась взглянуть ему в лицо, не смогла определить, какое у дядьки настроение, волнуется он или так просто, покурить решил. Солнце припекало, ворота склада, оборудованного в контейнерах, не двигались, прокторы переминались с ноги на ногу, базар шумел позади…

Старшина прокторов буркнул, что у него дел по горло, и ушёл — скорей всего, пиво пить. Йоля села на палубу, стало ещё хуже, железо под ногами раскалилось, как жаровня. Пришлось встать. Наконец она пристроилась в тени, которую отбрасывала широкая фигура Мажуги, а тот докурил, втоптал окурок в палубу и стоял, не меняя позы, будто ему и жара нипочём. Солнце поднималось, тень укорачивалась, Йоля изнывала от зноя. Наконец, когда тень, отбрасываемая Игнашом, исчезла, стянулась к тяжёлым сапогам, а ждать стало совсем уж невмоготу, явился Самоха, с ним пара прокторов и шестеро карателей.

Самоха подошёл и встал рядом с Ржавым.

— Тихо тут? Не выходил кто?

— Никого. Командуй своим, пусть начинают.

Самоха махнул бойцам, Игнаш положил ладонь на рукоять кольта, прокторы отступились и встали в десятке шагов позади харьковчан, нервно сжимая штуцеры и дробовики. Один вспомнил:

— А ведь у Графа и пулемёт был, я сам видал, на сендере.

— Да, плохо стоим, — согласился другой.

Прокторы попятились ещё дальше и сдвинулись в сторону, чтобы не оказаться на линии огня, если будут стрелять сквозь проём ворот. Каратели сноровисто подбежали к контейнеру и замерли по обе стороны входа. Только тут Игнаш сдвинулся с места и пошёл к раскалённой солнцем стене.

— Как начнёте, в проходе не останавливайтесь, — посоветовал он карателям. — Из темноты в силуэт хорошо целить.

— Хорошо бы гранатой сперва… — протянул один из пушкарей.

— Ты что, — всполошился Самоха, — Граф взрывчатку увёз с собой, рванёт, костей не соберём! Да начинайте уже, что ли! И поосторожней там!

Каратель, стоявший у ворот, толкнул створку, она с резким скрежетом поехала в сторону — неожиданно легко. Двое бойцов, низко сгибаясь, метнулись внутрь и отпрянули в стороны. Тишина… верней обычный шум базара за стеной. Потом один подал голос изнутри:

— Э, да тут мертвяки! Похоже, мы не первые к Графу с вопросами нагрянули…

Ещё пара карателей поникла на склад, там по-прежнему было спокойно.

— Зайдём, что ли? — неуверенно предложил Самоха.

— Погодь, пусть проверят всё, — решил Игнаш.

Они подождали, потом в воротах показался один из пушкарей, обыскивавших склад.

— Четверо мёртвых тама. Холодные уже. Живых никого нет.

Мажуга сдвинул кепку на затылок и пошёл к воротам, Йоля на миг растерялась, потом торопливо засеменила следом, ей по-прежнему было не по себе от жары, света и долгого напряжённого ожидания, она боялась отстать, вдруг дядька канет в черноту тени за воротами — и пропадёт? Как тогда? Поэтому она спешила, старалась не отстать ни на шаг, и опомнилась уже внутри, когда Игнаш склонился над мёртвой женщиной и махнул рукой, разгоняя мух. Пули угодили ей в грудь и живот, крови натекло много… мухи вовсю жужжали, и запах стоял на складе тошнотворный, на жаре трупы быстро начали разлагаться. Каратели разбрелись по складу, оглядывали сендер без колёс, опёртый ступицами на ящики, пирамиду коробов, разделяющую склад на части, знаменитую белую линию, прочерченную на полу…

— Эй, не брать тут ничо! — строго прикрикнул Самоха.

Йоля отступила на шаг и издали осмотрела мёртвую женщину.

— Это она, — объявила наконец. — С ей Харитон сговаривался. Графа жена или кто. А вон тот и есть Граф.