Власть. Распри. Подоплека

Спору нет, скоротечность пребывания в должностях объясняется еще и управленческой чехардой в хрущевские времена, постоянными кадровыми реорганизациями. Но и симпатии Федора Давыдовича к подвижному, энергичному «комсомольцу» — налицо. Сменивший Кулакова в октябре 1964 года Ефремов, прибывший в Ставрополь с поста первого заместителя председателя Бюро ЦК КПСС по РСФСР (председателем был сам Хрущев) и пребывавший в ранге кандидата в члены Президиума ЦК КПСС, по свидетельству самого Горбачева, относился к нему по-иному. Ефремов возражал против избрания Горбачева вторым секретарем крайкома, упирался, используя свои старые связи в Москве.

У Горбачева там тоже было немало заступников. И среди них Федор Давыдович Кулаков, к тому времени уже секретарь ЦК КПСС, и хотя еще не член Политбюро (он станет им в 1971 году), но звезда на кремлевском небосводе довольно крупной величины.

Звезда, можно сказать, восходящая. Не бюрократ, импровизатор, сторонник кардинальных перемен, но не в русле примитивного, грубого демократизма Хрущева. Кулакову претили непоследовательность и необузданная импульсивность Никиты Сергеевича, что в итоге привело Федора Давыдовича в стан противников Хрущева.

Мотивы появления Кулакова в ставропольской глуши не ясны и поныне. Западные исследователи считают, что Хрущев загнал его туда, чтобы лишить этого масштабного человека какой-либо политической перспективы. В их представлении Кулаков — лицо историческое, независимое, с собственными идеями преобразования России, и потому Хрущев отправил его в места, которые использовал в качестве «Сибири» для опальной кремлевской элиты.

Подмечено метко. Действительно, при Хрущеве Ставрополь превратился в место ссылки неугодных ему деятелей. В 1958 году сюда был «сослан» руководить местным совнархозом маршал Булганин, освобожденный с постов Председателя Совета Министров СССР и члена Президиума ЦК КПСС. В 1960 году краевую парторганизацию возглавил Н. И. Беляев, выведенный из состава Президиума ЦК КПСС и снятый с поста первого секретаря ЦК Компартии Казахстана после драматических событий в Темиртау, где возникли волнения рабочих, против которых были брошены войска. В конце 1964 года, после отъезда Кулакова в Москву, появился очередной опальный — Л. Н. Ефремов, которого в ставропольскую глушь сослал уже победивший Брежнев, поскольку за Леонидом Николаевичем прочно закрепилась репутация рьяного сторонника Хрущева.

Кулаков прибыл в Ставрополь в 1960 году тоже из Москвы, что дало повод зарубежным исследователям автоматически причислить его к опальной кремлевской элите. Так ли это? Формально, наверное, так. Ведь Федор Давыдович жил в столице, занимал пост министра хлебопродуктов РСФСР. И вдруг — пыльный провинциальный городишко с одной-единственной центральной улицей, с домами без канализации.

Люди, имевшие отношение к кадровой политике, оспаривают утверждение о «ссылке» Кулакова. Один из тех, кто ведал кадрами на Старой площади в те годы, рассказывал автору этой книги:

— Что такое министерский пост в РСФСР, да еще по хлебопродуктам? Ноль без палочки. Все решали союзные органы. Еще надо посмотреть, ссылка это была или выдвижение. Кулакова, а ему было всего сорок два года, послали первым секретарем крайкома с дальним прицелом; у него ведь не было опыта крупной общепартийной работы. Я помню его биографию: выше заведующего отделом Пензенского обкома он не поднимался. В ту пору Хрущев резко поднял роль партии и, соответственно, статус ее выборных работников. В конце пятидесятых годов руководить краевой парторганизацией в Ставрополь был направлен Лебедев Иван Кононович. Знаете, какой пост он занимал в Москве? Первого заместителя Председателя Совета Министров РСФСР! Ссылка? А чем же тогда объяснить, что Хрущев наградил его в течение трех лет тремя орденами Ленина? Так и любимчиков не баловали…

— Подождите, но ведь Кулакова относят к числу участников антихрущевского заговора? Достоверно известно, что осенью 1964 года он принимал у себя на юге, в Табердинском заповеднике, недовольных Хрущевым, где и вызрел план смещения. Если бы Федора Давыдовича не считали жертвой хрущевского самодурства, разве ему заговорщики доверились бы?

— Знаете, сколько Хрущев продержал Кулакова в Ставрополе? Четыре года. А когда посылал, говорил, что максимум на полтора-два, для строки в послужном списке. Ну и, разумеется, забыл. А может, кто-то добрался до хрущевского уха, нашептал. Федор Давыдович был гордым человеком, цену себе знал. На этом и сыграли антихрущевцы. В результате Кулаков их поддержал. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы видеть: популярность Хрущева падает, в качестве лидера он доживает последние дни.