Властелин Колец

И всё же ему было одиноко, особенно теперь, под конец дня. Он спрашивал себя, куда же в этом чуждом мире довелось попасть Пину, и что сталось с Арагорном, Леголасом и Гимли. Потом внезапно, словно холодная рука сжала сердце, пришла мысль о Фродо и Сэме. "Я начинаю забывать про них! — упрекнул он сам себя. — А ведь они гораздо важнее, чем все мы вместе взятые. И я ведь шёл, чтобы помочь им; но теперь они должны быть в сотнях милях отсюда, если… если ещё живы". Он содрогнулся.

— Колодол, наконец-то! — сказал Эомир. — Наше путешествие почти окончено.

Они остановились. Все тропы, выводившие из узкого горла, круто спускались вниз. Сам дол, в сгустившихся внизу сумерках, был виден лишь мельком, как сквозь узкое окно.

— Это путешествие кончено, быть может, — ответил Теоден, — но мне предстоит ехать ещё далеко. Прошлой ночью было полнолуние, и утром я поскачу в Эдорас на сбор Герцогства.

— Но, если вы последуете моему совету, — молвил Эомир тихо, — потом вам следовало бы вернуться сюда до тех пор, пока война не кончится победой или поражением.

Теоден улыбнулся.

— Нет, сынок, ибо так я буду называть тебя, не вливай в мои старые уши сладких слов Злоречива! — Он выпрямился и оглянулся на длинную вереницу людей, теряющуюся в вечерних тенях. — Словно годы прошли за те дни, когда я поскакал на запад, но я не стану больше склоняться над посохом. Если война будет проиграна, что хорошего выйдет из пряток в горах? А если она кончится победой, что за горе, если я и паду, истратив свои последние силы? Довольно об этом. Сегодняшнюю ночь я проведу в Гнезде в Сироколье. По крайней мере, нам остался еще один вечер мира. Едем!

В сгущающихся сумерках они спустились в долину. Здесь Снеготал тёк ближе к западной стене дола, и вскоре тропа привела их к броду, где мелкие воды громко журчали, переливаясь через камни. Брод охранялся. При приближении герцога из тени скал выскочило много людей, радостно закричавших при виде его:

— Герцог Теоден! Герцог Теоден! Герцог Ристании вернулся!

Затем один из них проиграл долгий роговой сигнал, эхом раскатившийся в долине. Ему ответили другие рога, за рекой засияли огни.

И внезапно откуда-то сверху, словно из гулкого амфитеатра, загремел грандиозный хор труб, сливших свои ноты в один голос, который раскатисто ударил в каменные стены и отразился от них.

Так герцог Ристании вернулся с победой с запада в Сироколье у подножья Белых гор. Здесь он узнал, что оставшиеся силы его народа уже собраны, потому что как только стало известно о его прибытии, к броду навстречу ему поскакали капитаны с вестью от Гэндальфа. Во главе их был Дунхер, верховный тан населения Колодола.

— Три дня назад, на рассвете, господин, — сказал он, — в Эдорас, как ветер с запада, влетел Тенегон, и к нашей сердечной радости Гэндальф принёс весть о вашей победе. Но он просил также передать вам просьбу ускорить сбор Всадников. А потом появилась крылатая Тень.

— Крылатая Тень? — переспросил Теоден. — Мы тоже видели её, но это было в самые глухие часы ночи перед тем, как Гэндальф покинул нас.

— Возможно, господин, — сказал Дунхер. — Однако та же, или другая, похожая на неё, летучая мгла в форме чудовищной птицы прошла над Эдорасом в то утро, и все люди содрогнулись от страха, потому что она описала дугу над Медусельдом, снизившись почти до конька крыши, и затем прозвучал крик, остановивший на мгновение наши сердца. После чего Гэндальф посоветовал нам не собираться в полях, а встретить вас здесь, в долине у подножья гор. И он велел нам не зажигать огней или костров больше, чем требует крайняя необходимость. Что и было исполнено. Гэндальф говорил так, словно имел право распоряжаться, и мы сочли, что таково было бы и ваше желание. В Колодоле пока всё спокойно.

— Это хорошо, — сказал Теоден. — Сейчас я поскачу в Гнездо и там, прежде чем отправиться на отдых, встречусь с маршалами и капитанами. Пусть они как можно быстрее придут ко мне!

Теперь дорога вела на восток, поперёк долины, ширина которой в этом месте была немногим меньше полумили. Всадников окружали ровные поля и луга, заросшие бурьяном, серые в надвигающейся ночи, но впереди, на противоположной стороне дола, Мерри видел хмурую стену, последний останец великих корней Ледорога, прорезанный в глубокой древности рекой.

Повсюду толпился народ. Некоторые, сгрудившись по обочинам дороги, радостными криками приветствовали герцога и всадников с запада, но за их спинами на некотором расстоянии от дороги тянулись стройные ряды навесов, палаток, вереницы привязанных к колышкам лошадей и большие запасы оружия, и кипы копий, щетинящиеся, словно рощи молодых саженцев. Сейчас весь громадный лагерь быстро погружался в тень, но, тем не менее, хотя с высот дул холодный ночной ветер, не светились фонари и не был зажжён ни один костёр. Плотно закутанные в плащи часовые расхаживали взад и вперёд.