Властелин Колец

— Карадрас называли Злой горой, когда в этих землях про Саурона еще не слышали. У него плохая слава, — пробурчал Гимли.

— Не все ли равно, кто враг, если он сильнее нас, — сказал Гэндальв. — Мы не можем отбить его нападение.

— А что мы можем сделать? — жалобно воскликнул Пипин. Он весь дрожал, втиснувшись между Фродо и Мерри.

— Оставаться на месте или вернуться, — сказал Гэндальв. — Продолжать подъем смысла нет. Чуть выше, как мне помнится, тропа отойдет от скалы и потянется по длинному каменному желобу, он совершенно открыт, там нет защиты ни от снега, ни от камнепада, ни от худших бедствий.

— Возвращаться, пока идет снег, тоже бессмысленно, — сказал Арагорн. — Нам по дороге не попадалось ни одного укрытия лучше, чем этот утес.

— Ничего себе укрытие… — пробормотал Сэм. — Дом из одной стены без крыши.

* * *

Путники встали лицом к югу, прижавшись спинами к скальной стене. В одном месте она слегка выдавалась над тропой, образуя нечто вроде карниза. Они надеялись, что он хоть немного прикроет их от северного ветра и падающих камней. Но взбесившиеся вихри захлестывали сбоку и снизу, снег сыпал все гуще. Пони Билл терпеливо стоял перед хоббитами, с удрученным видом опустив голову, и немного заслонял их от разбушевавшейся стихии, но и он был уже по колено в снегу, и снежный сугроб продолжал расти. Если бы не рослые спутники, хоббитов скоро совсем засыпало бы.

На Фродо напала сонливость. Он словно погружался в теплый смутный сон. Ему казалось, что он греет ноги у каминного пламени, а потом в тени за камином возник Бильбо, и его голос произнес: «Дневник — не самое главное. Снежная буря двенадцатого января — и ты вернулся, чтобы записать только это? Не стоило!» — «Мне хотелось отдохнуть и поспать, дядя Бильбо», — с усилием проговорил Фродо, но тут его стали трясти и будить, и он с трудом очнулся. Боромир поднял его и вытащил из снежной норы.

— Полуростки здесь погибнут, Гэндальв, — сказал гондорец. — Нельзя сидеть и ждать, пока снег нас завалит с головой. Надо что-то делать для спасения.

— Вот дай им хлебнуть, — сказал Гэндальв, вытащив из своего мешка кожаную флягу. — Каждому по глотку. Это драгоценный напиток, мирувор

, живительный бальзам из Имладриса. Мне Элронд дал флягу при расставании. Пусти ее по кругу!

Отхлебнув прозрачной тепловатой жидкости, Фродо сразу оживился и почувствовал, как согреваются и начинают двигаться застывшие конечности. В остальных с глотком чудесного питья тоже влились новые силы и надежды. Но метель не прекращалась, ветер завыл громче, а снег повалил совсем густо.

— Что теперь скажешь про костер, Гэндальв? — вдруг спросил Боромир. — По-моему, уже можно выбирать: согреться или погибнуть. Снег, конечно, укроет нас от всех враждебных глаз, но это будет не спасение, а конец.

— Разжечь сможешь? Тогда давай, — согласился Гэндальв. — Если те, кто следил за нами, выдержали эту метель, они нас на снегу так или иначе видят.

Хотя по совету Боромира путешественники взяли не только дрова, но и хворост для растопки, никто из них, даже искусники по части костров гном с эльфом, не сумели в такой вьюге сохранить высеченную искорку, чтоб от нее загорелось сырое дерево. Наконец, очень неохотно за дело взялся Гэндальв. Он высоко поднял посох-жезл, а потом быстро ткнул его концом в хворост, скомандовав:

— Наур ан эдрайт аммэн!

Из хвороста вырвался длинный язык сине-зеленого пламени, костер вспыхнул и весело затрещал.

— Если хоть кто-нибудь за нами следит, то мне уже нечего прятаться, — сказал маг. — Я написал «Гэндальв здесь» так ясно, что любой прочитает от Райвендела до устья Андуина.

Но остальные и думать забыли о вражьих шпионах. Огонь плясал и отражался в счастливых глазах. С шипением таял под костром снег, лужи подползали к ногам, а они радостно грели руки, собравшись в круг. Лица путников раскраснелись в отсветах пламени. Но ночь по-прежнему окружала их черной стеной, снег продолжал сыпаться, а дрова сгорали быстро.

* * *

Костер почти погас, в него бросили последний прутик.

— Ночь на исходе, — сказал Арагорн. — Рассвет вот-вот начнется.

— Начнется, если сумеет пробить эти тучи, — проворчал Гимли.

Боромир отошел от костра и попытался вглядеться в темень.

— Метель утихает, — сказал он. — И ветер тише стал.

Фродо устало смотрел, как из темноты в круг света влетают снежинки, розовеют и тают над умирающим костром. Сначала ему казалось, что снег сыплется так же, как и раньше, и он снова начал засыпать, но вдруг внезапно отрезвел и понял, что ветер в самом деле утих, а снежинки становятся крупнее и реже. Небо медленно светлело, и снегопад вскоре кончился.

Когда совсем рассвело, глазам путников предстала унылая картина укрытого снежным саваном молчащего мира. Тропа, по которой они поднимались, совершенно скрылась в бесформенных сугробах и завалах, а вершины прятались в свинцовых тучах, готовых разразиться новой метелью.