Властелин Колец

Солнце уже заходило за длинный западный отрог, когда Гэндальв со своим маленьким отрядом и король с гвардейцами выехали, наконец, из Исенгарда. Гэндальв посадил с собой на коня Мерриадока, Арагорн взял Пипина. Два рохиррима по слову короля сразу от ворот пустили коней вскачь и быстро скрылись из глаз, остальные ехали без особой спешки.

Энты торжественно выстроились по обеим сторонам дороги, поднимая длинные руки прощальным жестом, но молчали. Отъехав уже довольно далеко от котловины, Мерри и Пипин в последний раз оглянулись. На небе еще розовел закат, но над Исенгардом простерлась тень, и серые развалины были едва видны в полумраке. Древесник одиноко стоял на дороге и издали казался стволом старого дерева. Хоббиты вспомнили первую встречу с энтом на солнечном карнизе у края Фангорнского леса.

Столб с гербом Сарумана был разбит. Точнее, сам столб, хоть и с треснутой верхушкой, стоял как раньше, а разбитая рука валялась на земле. Посреди дороги белел длинный указательный палец с почерневшим ногтем.

— Энты ничего не пропустили, — заметил Гэндальв.

Дальше двигались уже в густых сумерках.

— Мы что, будем всю ночь скакать, Гэндальв? — спросил через некоторое время Мерриадок. — Я не знаю, как ты себя чувствуешь, с вцепившимся в твой плащ босяком, но босяк так устал, что охотно бы отцепился и лег где-нибудь поспать.

— Значит, ты слышал все оскорбления? — ответил Гэндальв. — Не держи их в своем сердце. Будь доволен, что Саруман еще кратко выразился. Теперь он вас увидел. Если хочешь пластырь на свою раненую гордость, то знай, что сейчас он наверняка больше думает о вас с Пипином, чем обо всех остальных. Кто вы такие? Как попали в Исенгард и зачем? Много ли знаете? Были ли в плену, а если были, то как спаслись, когда все орки до единого погибли? Этими загадками занята сейчас мудрая голова Сарумана. Издевка в его устах — это честь, Мерри, если тебе льстит то, что вы его заинтересовали.

— Спасибо, — ответил Мерри, — но самая большая честь для меня — это вцепиться в твой плащ, Гэндальв. Во-первых, чтобы еще раз повторить вопрос: неужели мы всю ночь будем ехать?

Гэндальв рассмеялся.

— Ах ты, хоббит неугомонный! Каждому магу не помешала бы рядом пара хоббитов. Уж они бы нас научили ясно выражаться и не витать в облаках. Прости меня, Мерри. Ты прав, я сам уже думал об этих простых вещах. Мы проедем еще пару часов без спешки, до конца этой долины. Утром поскачем быстрее. Сначала мы собирались прямо из Исенгарда ехать через степь в королевский дворец в Эдорасе, это заняло бы несколько дней, но потом подумали и изменили планы. Мы выслали гонцов в Хельмскую Теснину, они предупредят, что король вернется туда завтра. И уже оттуда с более многочисленной свитой Феоден поскачет по горным тропам в Дунгарское Укрытие. Теперь по открытой местности большим отрядом ни днем, ни ночью не проедешь — опасно стало.

— Вот у тебя всегда так — или ничего, или сразу много! — сказал Мерри. — Я же спрашивал только про ночлег. Что это за Хельмская Теснина и все остальное? Ты забыл, что я этих краев совсем не знаю.

— Стоило бы и поинтересоваться, если хочешь понять, что делается вокруг. Только узнавай не сейчас и не от меня; мне еще многое надо срочно обдумать.

— Ну хорошо, на первом привале я все выпытаю у Долгоброда. Он не такой озабоченный, как ты. Но хоть скажи мне, зачем нам надо прятаться? Я думал, что мы выиграли бой.

— Да, выиграли, но это лишь первое испытание. Одержав в нем победу, мы находимся под еще большей угрозой. Между Исенгардом и Мордором есть связь, которую я пока не разгадал. Не знаю, как они обменивались вестями, но этот обмен был. Красный Глаз Барад Дура, как мне кажется, зорко следит за Чародейской Котловиной и за роханскими степями. Чем меньше он увидит, тем лучше для нас.

* * *

Отряд медленно спустился по крутой дороге в долину Исены. Река в каменном ложе то приближалась к ним, то снова убегала от тракта. С гор сползала ночь. Туманы ушли. Дул холодный ветер. Почти полная луна в восточной половине неба разливала бледный холодный свет. Справа горные отроги переходили в безлесные холмы, впереди открывалась широкая серая равнина.

Здесь путники свернули с тракта на мягкую траву, проехали с милю на запад и остановились в ложбине, открытой с юга и упирающейся в подъем последнего в цепи Мглистых гор отрога Дол Барн, утопающего в зелени и увенчанного вересковыми кустами. Вокруг росли густые папоротники, среди побуревших прошлогодних листьев появились первые весенние побеги. Пахло свежей землей. Часа за два до полуночи путники разбили лагерь среди колючих терновых кустов и разожгли костер из сухой травы рядом с большим кустом шиповника. Куст был стар и высок, почти как дерево, но крепок, и на живых его ветках уже набухали почки.

* * *

Поужинав, выставили караульных, по двое на смену. Остальные завернулись в плащи и уснули. Хоббиты лежали отдельно, на подстилке из папоротника. Мерри засыпал, а Пипина охватило странное беспокойство. Листья папоротника под ним скрипели и шуршали, он вертелся и крутился, не давая спать другу.