Властелин колец

– Может, чуть позже это тебе и удастся, — сказал Гэндальф. — Впрочем, планы пока строить рано. Сегодня нам предстоит много услышать и многое решить.

Вдруг, прервав разговор, в воздухе разнесся чистый звон колокольчика.

– Зовут на Совет, — заметил Гэндальф. — Идем! На Совете должны быть и ты, и Бильбо, вы оба.

Фродо и Бильбо поспешили за волшебником по извилистой тропе обратно к Дому. Сзади трусил Сэм, не получивший приглашения и всеми позабытый.

Гэндальф привел хоббитов к той самой террасе, где Фродо вчера вечером повстречал друзей. Свет ясного осеннего утра уже разливался в долине; внизу шумела и бурлила невидимая пенная река. Пели птицы, и над Ривенделлом разливался целительный покой. Опасное путешествие, слухи о тьме, постепенно заполоняющей внешний мир, — все это казалось теперь Фродо страшным сном; но лица, повернувшиеся к ним, когда они вошли, были суровы.

Элронд ждал их; рядом с ним в молчании расположились еще несколько приглашенных. Фродо сразу узнал Глорфиндэла и Глоина; кроме них в углу отдельно от всех сидел Бродяга — на нем опять было прежнее выцветшее походное платье. Элронд усадил Фродо рядом с собой и представил остальным.

– Перед вами, друзья мои, хоббит Фродо, сын Дрого, — сказал он. — Мало кто приходил в Ривенделл с делом столь неотложным, преодолев столь суровые опасности!

Затем он поименовал Фродо тех, кого тот прежде не видел. Рядом с Глоином сидел молодой гном — Гимли, сын Глоина. Глорфиндэла сопровождали эльфы из числа приближенных Элронда, во главе с Эрестором; прибыл на Совет и посланец Кирдана Корабела[199] — Галдор[200], эльф из Серой Гавани. Присутствовал здесь и еще один эльф, явно нездешний, — Леголас, сын Трандуила, короля эльфов Северного Чернолесья. Чуть в стороне сидел высокий темноволосый человек с открытым и благородным лицом, державшийся гордо и настороженно; взгляд его серых глаз показался Фродо жестким и суровым. Незнакомец был одет и обут по–дорожному; одежды его были богато украшены, а плащ оторочен мехом, но по всему видно было, что гость проделал неблизкий путь. На шее у него блестело серебряное ожерелье с одним–единственным белым камнем; пряди вьющихся темных волос ниспадали на плечи. В глаза сразу бросался висевший у незнакомца на перевязи большой рог, окованный серебром; сейчас этот рог лежал у него на коленях, и неизвестный то брал его в руки, то клал обратно. Гость глядел на Фродо и Бильбо во все глаза, явно пораженный появлением хоббитов до глубины души.

– Это Боромир[201]

, гость с юга, — произнес Элронд, обращаясь к Гэндальфу. — Он прибыл сегодня на заре и просит помочь ему в разрешении одной загадки. Я пригласил его на Совет, поскольку здесь он найдет ответ на свой вопрос.

Не стоит пересказывать всего, о чем шла речь на Совете. Немало говорилось о событиях, тревоживших большой мир; особенно неспокойно было на юге и к востоку от Гор. Фродо кое–что уже слышал обо всем этом, однако то, что поведал на Совете Глоин, было для него новостью. Когда тот заговорил, Фродо навострил уши и постарался не пропустить ни слова. Выходило, что гномам из Одинокой Горы, несмотря на богатство и баснословную удачу, было о чем тревожиться.

– Тень добралась до нас уже давно, много лет назад, — говорил Глоин. — Трудно сказать доподлинно, когда именно это произошло; скажу только, что мы заметили это не сразу. Среди гномов пробежал шепоток: жить, мол, стало тесно, пора бы выйти в мир на поиски большей славы и большего богатства. Все чаще стали мы вспоминать Морию, созданную трудами наших легендарных пращуров, — на гномьем языке Мория именуется Казад–дум. Наконец некоторые стали открыто заявлять, что, дескать, теперь нас много и мы достаточно сильны, чтобы вернуться туда. — Глоин вздохнул. — Мория! Мория! Диво северного края! Слишком глубоко мы копали, слишком упорно долбили камень — и пробудили безымянный страх. Долго пустовали подземные залы: дети Дьюрина покинули их и обратились в бегство. Теперь мы заговорили о них снова, заговорили с тоской и любовью, но и со страхом, ибо за все истекшие века ни один гном не дерзал переступить порог Казад–дума, кроме Трора. Но Трор погиб. И вот Балин, склонив ухо к нашептываниям, решился идти. Даин не хотел пускать его, но Балин был непреклонен — он взял с собой Ори, Оина и многих других, и они пошли на юг.

Это случилось почти тридцать лет тому назад. Сначала к нам доходили вести от Балина, и вести эти казались добрыми: нам стало известно, что Балин проник в Морию и что там начались большие работы по ее восстановлению. Потом наступило молчание, которое длится и по сю пору.