Властелин колец

– Не знаю. — Гэндальф тяжело вздохнул. — Я встретил нечто такое, чего доселе не встречал никогда. Все, что я мог сделать, — это наложить на дверь заклятие, чтобы она не могла открыться. Я знаю много таких заклятий, но все они, если работать на совесть, требуют времени, и все ненадежны: заклятую дверь не откроешь, это правда, но зато ее можно выломать. Я слышал, как галдят орки по ту сторону, и ждал, что они вот–вот разнесут дверь по камешку. О чем они гомонили, я не понял — я не знаю их отвратительного языка. Но одно слово я различил: гхаш. Это значит — «огонь». И вдруг в зале появился еще некто или нечто. Я почувствовал его через дверь. Орки притихли — похоже, сами перепугались. Оно взялось за железное кольцо — и тут заметило меня и мое заклятие. Что это было, я даже не догадываюсь, но такой угрозы, какая исходила от этого нового чудища, я не чувствовал еще никогда. Заклятие, которым оно мне ответило, было ужасно и чуть не сломило меня. Дверь даже перестала на мгновение мне повиноваться и приотворилась! Я вынужден был произнести Повеление. Напряжение превысило все пределы, и дверь рассыпалась в прах. За ней поднялось что–то черное, как туча, и закрыло свет. Меня отбросило на лестницу. Но вместе с дверью рухнула стена, а с ней, должно быть, и крыша Летописного Зала. Боюсь, Балин теперь погребен воистину глубоко. Но, возможно, с ним нашло могилу и еще нечто… Точно, правда, сказать не могу, но проход завален надежно. Никогда еще я так не уставал! Но мне уже лучше. А теперь — что с тобой, Фродо? Некогда было сказать, но я ничему еще в жизни так не радовался, как твоему голосу, когда ты заговорил! Я всерьез думал, что Арагорн несет хотя и очень храброго, но мертвого хоббита.

– Что со мной? — переспросил Фродо. — Я жив и, по–моему, цел. Бок у меня, конечно, болит, меня придавило крепко, но терпеть могу.

– Ну, знаете, — развел руками Арагорн. — Крепче вас, хоббитов, я никого не встречал. Из чего только вас делают? Знать бы раньше! Может, в брийской корчме я вел бы себя учтивее! Такого удара копьем хватило бы и дикому кабану. Тебя могло прошить насквозь!

– Не прошило, как видишь, — слабо улыбнулся Фродо. — Но между молотом и наковальней я побывал.

Он замолчал: дышать было больно.

– Ты весь пошел в Бильбо, — покачал головой Гэндальф. — Я ли ему не твердил, что он большой мастер прятать свои достоинства? Никогда, бывало, не знаешь, что у него за пазухой на этот раз!

Догадался Гэндальф о кольчуге или нет — Фродо так и не понял.

Беглецы двинулись дальше. Вскоре Гимли заговорил: он видел в темноте, и неплохо.

– Мне кажется, впереди что–то светится, — сказал он. — Но это не дневной свет, а с каким–то красноватым оттенком. Что это может быть?

– Гхаш!

 — пробормотал волшебник. — Уж не тот ли это огонь, про который толковали орки? Может, в нижних ярусах пожар? Все равно, пути назад нет.

Вскоре свет увидели все. На стенах заиграли багровые сполохи. Теперь можно было кое–что различить. Коридор круто понижался, кончаясь низкой аркой; свет, все разгоравшийся, шел именно оттуда. Навстречу дохнуло жаром.

У арки Гэндальф сделал остальным знак подождать, а сам шагнул вперед и остановился. На его лице заплясали красные отсветы. Он отступил.

– Что–то новенькое, — произнес он. — Видно, нам хотят устроить достойную встречу. Но я знаю, где мы, вот что важно! Это Первое Подземелье, ярусом ниже Ворот. Мы вступили во Второй Зал Старой Мории, а это значит, что Ворота уже близко: надо только повернуть налево и преодолеть последние полверсты. Через Мост, по лестнице, а там в Первый Зал — и мы спасены! Но идите сюда, взгляните сами.

Они выглянули из арочного проема. Перед ними лежал подземный зал, выше и гораздо длиннее того, где они ночевали. Они находились ближе к его левой, восточной оконечности, в то время как правая терялась в темноте. Через зал тянулись два ряда гигантских, как башни, колонн, изваянных в виде могучих деревьев; потолок покоился на каменных хитросплетениях капителей, изображавших кроны. В черных гладких стволах тускло отражалось красное зарево. Через пол, минуя подножия двух ближайших колонн, пролегла трещина; в ней бушевало красное пламя — языки огня бесновались у краев трещины и лизали подножия колонн. В накаленном воздухе плавал черный дым.

– Если бы мы пришли по главной дороге, мы оказались бы в западне, — с облегчением заметил Гэндальф. — Будем надеяться, что огонь отрежет нас от погони… Вперед! Времени мало.

Он не успел еще договорить, как неотступные барабаны громыхнули снова — думм, думм, думм. Справа, из сумрака, донеслись вопли и сигналы рожков. Думм, думм! Колонны и те, казалось, дрожали от грохота, и потревоженные языки пламени высоко взвивались над трещиной.

– Последний рывок! — ободрил Гэндальф. — Если снаружи солнце, мы, может, еще и спасемся. За мной!