Властелин суда

«Нельзя не учитывать влияния революционного настроения марксистов, жаждущих превращения Мексики во второй Вьетнам. Возрастающее количество народа, собирающегося на выступлениях мальчика, свидетельствует о том, что идеи эти грозят распространиться за пределы джунглей и найти отклик и сочувствие в более искушенной аудитории — среди студентов, рабочих и мятежно настроенных профсоюзных и иных объединений мексиканских городов. Если это произойдет, идеи эти, доносимые до слушателей так, как я это наблюдал, могут иметь непредсказуемые последствия и истолкования, способные подорвать спокойствие страны и вызвать падение ее правительства».

Дверь в комнату отворилась.

Вошел Роберт Пик, одетый по-домашнему — в синие джинсы, шерстяной свитер и тапочки. Не обращая внимания на Слоуна, он прошел к стоявшему у окна стеклянному столику на колесиках и, вытащив пробку из хрустального графина, плеснул себе бренди в широкий бокал.

— То, что я делал, — сказал он, стоя спиной к Слоуну, — я делал потому, что это как нельзя лучше отвечало интересам моей страны. Наши вооруженные силы по всему миру были настороже ввиду угрозы на Ближнем Востоке, который вот-вот готов был взорваться. Нашим военным кораблям в Индийском океане и Персидском заливе грозила постоянная опасность.

Пик отвернулся от окна и встретился взглядом со Слоуном. Его небрежно-высокомерная манера не могла скрыть того, что изобличало тело. Синие глаза его казались усталыми, и знаменитая лучезарность его взгляда словно потускнела, под глазами обозначились темные мешки. Кожа обвисла, и щеки горели румянцем, какой бывает от повышенного кровяного давления.

Гнев и горечь, гнездившиеся в глубине души Слоуна, при виде этого гордого высокомерия вспыхнули, он ощутил язвящую боль. Отложив папку, он встал.

— То, что вы делали, — сказал он голосом не громче шепота, — называется убийством — убийством ни в чем не повинных женщин и детей.

Пик закусил губу, но продолжал:

— Я отдал приказ, потому что последствия в случае, если б я воздержался от этого, перевесили бы последствия моего приказа.

— Вы отдали приказ, чтобы спасти свою политическую карьеру.

— Если б разразилась революция, то ни в чем не повинные женщины и дети могли бы пострадать.

— Они и так пострадали.

— Бывают времена, когда ради блага страны, ради многих надо пожертвовать несколькими. Как правило, я этому не следую. И не я это выдумал. Но моей задачей было не допустить никаких препон на нашем пути к мексиканской нефти. Я только исполнял свою работу, свой служебный долг.

В голове Слоуна пронеслись слова, сказанные им матери Эмили Скотт, и он почувствовал стыд.

Пик обошел массивное кресло, опираясь на его спинку, словно удерживая тем равновесие.

— Я не могу изменить того, что было сделано тридцать лет назад, мистер Слоун.

— Разумеется. Но что случилось неделю назад, изменить вы могли.

— Вы не знаете того, что знаю я, того, что я знал и раньше. Вы не сидите в моем кресле. Вы не имеете права меня судить.

— Ошибаетесь, — сказал Слоун. — Сегодня вечером я как раз сижу в вашем кресле. И потому сужу вас.

Пик поднес ладони к губам и наклонил голову, словно в беззвучной молитве.

— Эти переговоры важнее наших разногласий. У нас есть возможность уменьшить, а в перспективе и искоренить нашу зависимость от ближневосточной нефти и покончить со всеми сопряженными с этим проблемами.

— Не выйдет, мистер Пик. Ваше прошлое в конце концов нагнало вас, и на сей раз вам не убежать, и отец ваш вас не спасет. И отдать спасительный приказ вы тоже не сможете. Вы в западне. Вы рассердили ОПЕК, и если вы не вернете нефтяным компаниям мексиканский рынок, они вас изничтожат. Пути к отступлению у вас нет. Вам надо присутствовать на саммите, иначе вы лишитесь своего поста. Но в данный момент это наименьшая из ваших трудностей.

Пик допил бренди, сделав последний глоток.

— Охраны там будет больше, чем когда-либо. Этому человеку и на милю не приблизиться к Белому дому.

— Если б вы и вправду так считали, я сейчас не вел бы с вами беседу.

Кадык Пика дернулся как поплавок.

— И вам известно, кто он, этот Эль Профета?

Слоун не ответил.

— Вы что-то хотите за это?

— Право, не много. По сравнению с тем, что поставлено на карту. Вы разрушили мою жизнь. Я собираюсь разрушить вашу. Бывают времена, когда ради блага страны, ради многих надо пожертвовать несколькими. Я тоже, как правило, этому не следую, мистер Пик. Условия я вам изложил.

Пик покачал головой.