Властелин воли

– Тогда работаем, – Оборнов тяжело поднялся из-за стола. Его бесстрастное лицо вдруг стало усталым и серым. – Если можно, Валерий Адольфович, дайте мне какой-нибудь диван, часок покемарить, – Оборнов улыбнулся первый раз за все время пребывания на объекте.

– Да-да, конечно, пошлите, я вас провожу в комнату отдыха. Это тут же, только на третьем этаже, – Бойко вспомнил, что проверяющий начальник из Москвы всю ночь работал, и почувствовал себя виноватым из-за того, что сам не догадался предложить ему отдых.

Глава XXIV

Пар в парной был сухой и довольно горячий. Он пронизывал до костей. Михаил чувствовал, как открываются все поры его кожи, тело расслабляется, как спадает напряжение последних месяцев. Пот ощутимо выступил на коже, маленькая струйка потекла по ложбинке вдоль позвоночника, но это не раздражало, как это обычно бывает, когда ты потеешь на улице или в транспорте, а наоборот, доставляло какое-то непонятное удовольствие. Михаил спустился на полку пониже: где жар был послабее. Решение сходить в городскую баню возникло вчера. Причем желание было настолько сильным, что Михаил еле дождался утра и с давно забытым радостным возбуждением побежал к оздоровительно-гигиеническому заведению. В Германии он ходил несколько раз в общественную баню, но эти посещения не доставляли ему того удовольствия, которое он получал в молодости от посещения русской бани. Да, там, у немцев, все чистенько, культурно… Но дело даже не в том, что в немецкой парной можно замерзнуть (по их инструкции, строжайше запрещено температуру воздуха в парной делать более восьмидесяти градусов). Дело в том, что нет там той атмосферы доверительности и демократичности, которая автоматически устанавливается в русской бане, как только ты обнажился в предбаннике.

В нашей бане все равны. Это самое демократичное общественное место. Здесь нет старших и младших, нет интеллигенции, рабочих или служащих, нет начальников и подчиненных. Единственное разделение в бане – только по половому признаку. И все. Других делений нет. Тут тебе могут крикнуть «Эй, мужик, посторонись!» – и это не является оскорбительным. Соседа по лавке ты можешь запросто попросить потереть тебе спину, и это считается нормальным. Но только боже тебя упаси поблагодарить соседа после того, как он потер твою спину. Вот это уже подозрительно!

В общественной бане можно узнать все последние городские новости, причем иногда очень даже интересные, которые ты никогда не узнаешь из газет. В Германии, если ты хочешь узнать такого рода новости, иди в пивную. Причем обязательно в самую простую, где мужчины сидят за одним длинным столом, а после определенной серии доппелькорнов[12] твой сосед расскажет тебе, как его коллега Отто подворовывает при транспортировке фирменных колбасок в супермаркет, или как Марта, любовница, делает ему минет, или сколько начальник полиции нравственности имеет элитных проституток.

В Турции все городские новости лучшие собирать в парикмахерской. Здесь надо дать брадобрею хороший бакшиш, и к следующему посещению он тебе соберет информацию, если не о численном составе персонала ближайшей военной базы США, то во всяком случае о жителях в своем квартале наверняка. В Афганистане, Иране или Ираке лучшее место для сбора разведывательной информации местного значения – базар. Все это он знает из своего профессионального опыта.

Вот и сейчас он сидит в парной, а информация сама идет ему, да такая… На верхней полке сухонький старичок с козьей бородкой с придыханием повествует двум своим соседям о махинациях местного мэра города:

– … А у Хабалова уже такса: хочешь открыть киоск – пять тысяч баксов, хочешь организовать стоянку автомашин – от десяти до тридцати тысяч, в зависимости от места…

– Сволочь он! – вторит ему мужчина с густым басом. – Все городские рынки на откуп черным отдал…

– А ведь он выдвигает свою кандидатуру на должность губернатора, – сообщает третий собеседник с шепелявым голосом.

– А что, и станет, – утверждает бас, – он в Москве уж всех, кого надо, подкупил …

– Вот тогда он развернется! – загадочно произносит старичок.

– Говорят, ему пообещали губернатора, если результаты выборов президента у нас будут хорошими, – делится шепелявый.

– Кстати, вы знаете, почему выборы президента назначены именно на шестнадцатое июня? – вопрошает старичок.

– Ежу понятно, – усмехается бас, – лето, воскресенье. Чтобы трудовой люд меньше на выборы приходил. Все ж на дачах будут.

– Э-э, нет, – загадочно произносит старичок, – здесь глубже надо смотреть. Вот вы посмотрите внимательно: шестнадцатое – раз. Июнь – шестой месяц – два. И год – девяносто шестой – три! Понятно!?

– Что-то мы не просечем… – растерянно признается бас.

– В дате выборов три шестерки. Число дьявола!

– Точно, блин! – восклицает шепелявый, – вот гады!

– И вот после этих выборов начнется у нас эпоха дьявола…

«Да, не изменился русский мужик, – думает Михаил, – каким он был со времен монголо-татарского ига, таким он и остался». Он встал и пошел на выход, потому что с непривычки первый заход все-таки тяжеловат.