Властелин воздуха

Княгиня приходит в себя быстрее, чем я. Берет меня за руку и ведет за собой в дом. Я послушно следую за ней, пытаясь прийти в себя и осознать, что же сейчас произошло. В голове полный сумбур. Растеряно оглядываюсь на Олафа с Конрадом, вижу, что их глаза подозрительно блестят в неверном свете ламп. Сумасшествие какое-то… Как такое может быть?! Йен давно мертв, мне в наследство от него остались только обожженное тело и его воспоминания, но никак не чувства. И вдруг такой взрыв чужих эмоций, мгновенно превратившихся в мои собственные. Непостижимо…

Мы заходим в комнату с низкими сводчатыми потолками, которая далека от моих представлений о княжеских покоях. Узкие окна со свинцовыми переплетами, темная мебель, хоть и покрытая резьбой, но очень скромная. Единственные украшения здесь – красивые кованые подсвечники и красочный яркий гобелен, прикрывающий голую стену. Стены комнаты покрыты старой штукатуркой, местами уже потрескавшейся и облупившейся. Все это я успеваю разглядеть, пока княгиня скидывает с плеч легкий плащ и оборачивается ко мне.

Рассматривает мои шрамы и ожоги. Ее огромные голубые глаза полны ужаса и сострадания. Я сочувствующе смотрю на нее. Да, зрелище не для слабонервных – я и сам порой вздрагиваю, когда вижу себя в зеркале. И хорошо еще, что она не видела меня сразу после неудачной инициации. Но мать быстро приходит в себя. Вижу, как усилием воли она убирает руку ото рта и на секунду прикрывает глаза, заставляя себя успокоиться. Удивительно стойкая женщина! Она молчит какое-то время, потом подходит и снова решительно обнимает меня. Заглядывает мне в глаза, словно в душу и ласково произносит:

– Все неважно, пока ты жив. Мы справимся. Для тех, кто любит тебя, твои шрамы не имеют никакого значения, а глупцы и негодяи пусть боятся. Ты будущий князь, и тебя будут судить по делам, а не по внешности.

От ее веры в меня в душе растекается тепло, и на глаза наворачиваются слезы. Но плакать я давно разучился. Поэтому лишь с благодарностью снова целую ее руку и пытаюсь улыбнуться.

– Да матушка. На мне эльфийский целительский амулет, со временем он уберет повреждения. Два месяца назад все было гораздо хуже, я даже ходил с большим трудом.

– Ты должен все мне рассказать. Все! А сейчас мы для начала поужинаем, и потом уже решим, что нам делать дальше. Сегодня ты переночуешь здесь, а утром Конрад выведет вас из замка.

– Отец надолго уехал?

– Дня на два, на три.

– Опасно – помотал головой я – Переночую в городе.

Пока мы разговаривали с княгиней, Олаф с Конрадом накрыли стол для позднего ужина, выставив на нем серебряную посуду и приборы. По высоким кубкам разлили вино из золотого кувшина, на средину стола выставили блюда с закусками. После всех придорожных таверн и постоялых дворов с их грубой глиняной посудой, фамильное столовое серебро на белоснежной скатерти казалось мне сейчас вершиной цивилизации. И ничего, что вся посуда и приборы были непривычно массивными и тяжелыми, а местная вилка вообще имела всего два зубца – я все равно чувствовал себя как в дорогом ресторане. И поданные нам на ужин блюда, конечно, тоже отличались в лучшую сторону от тех, что были до этого в нашем меню: мясной рулет с зеленью и орехами, запеченная с пряными травами рыба, копченый свиной окорок и какие-то ярко-оранжевые отварные овощи, по вкусу отдаленно напоминающие картофель. В голове само всплыло странное название этого овоща – клум. Все было очень вкусно приготовлено, а любимое матушкино фэсское вино – вообще выше всяческих похвал. Нашу трапезу освещало несколько магических светильников. Тоже весьма не дешевое удовольствие.

Я довольно быстро приноровился к тяжелым и не слишком удобным столовым приборам и вскоре уже мастерски управлялся с ними, ловя на себе одобрительные взгляды княгини. Если я не ошибаюсь, то у Йена с этим как раз были небольшие проблемы, что постоянно вызывало за столом насмешки старшего брата. Что ж, одним поводом для насмешек теперь меньше.

Княгиня София Тиссен оказалась приятной в общении, милой и очень умной женщиной. Чем дальше я на нее смотрел, тем больше недоумевал, чего папаше Тиссену не хватало, и каких еще женщин ему вообще нужно? Плодить на стороне бастардов при такой жене?! Подозреваю, что он просто чувствовал себя неуверенно рядом с такой умницей, понимая, что выглядит на ее фоне неотесанным чурбаном. С высоты своих 33-х лет я смотрел с искренним восхищением на эту красавицу. Легкая седина оказалась не столь критична, а морщины не так уж и заметны. Сколько ей сейчас – сорок с небольшим? Я бы и сорока княгине не дал. Безупречная осанка, стройная фигура, а какие утонченные манеры у этой женщины – ей хотелось любоваться и любоваться! Можно только догадываться, как бесило Ульриха и Йена пренебрежение отца их матерью и постоянное присутствие в замке его любовниц и своры бастардов, оскорбляющее честь княгини, подарившей мужу законных наследников.