Властелин воздуха

Краем глаза вижу, как Олаф незаметно скользнул за ближайшую колонну. Что дальше делать – непонятно. Ас-урумом я бы развалил поганца на раз. Но ввязываться с ним в магическую дуэль? Сейчас прибежит стража и нашпигует меня болтами из арбалетов. Никакой щит не поможет.

Тем временем воздух перед магом вновь сгустился и он вдарил по мне с обеих рук. Две эфирные стрелы. Седьмой уровень. Щит предательски затрещал, у меня из носа побежала кровь. Я влил в защиту еще энергии.

Но это, кажется, только раззадорило озверевшего Жакуса, и он тут же начал плести что-то уже совсем мощное. Начал …но не успел. За его спиной как призрак появился Олаф, в чьих крепких руках хищно блеснула смертельная гаррота, а через мгновенье горе – маг уже забился в судорогах, безуспешно пытаясь отодрать от своего горла тонкую струну.

Я перевел дух и медленно развеял щит. Криво усмехнулся, глядя, как Олаф хладнокровно затаскивает еще не остывший труп мага в какую-ту неприметную кладовку. Вот так и погибают самонадеянные глупцы. Швыряться боевыми заклинаниями и при этом не выставить вокруг себя элементарной защиты?! Нет, Жакус точно был идиотом!

– Паршивый был человек – вторит моим мыслям Конрад, со вздохом снова вытирая кровь с рассеченной брови. – Вы его, княжич, даже не жалейте. Он как с бастардами связался, совсем оскотинился.

– А что придворный маг Фридус?

– При Фидусе-то он шелковый. А вечером как выпьет…

Да уж… Девушка видно далеко не первая жертва распоясавшегося чародея. Конрад заверяет меня, что ее завтра же утром не будет в замке, он отправит Марису на недельку с обозом по селам за провизией. А там глядишь, и все уже уляжется.

– Княжич, а вы почему ас-урум не взяли? – мы быстрым шагом, почти бегом шли по галереям замка. Олаф возглавлял наш отряд.

– Боялся застать тут отца. Если бы он увидел клинок инисов, да еще отмеченный Айраном, как думаешь, что князь бы сделал?

– Отнял его!

– Именно!

Дальше до ворот мы добрались без приключений. Крики Жакуса никто не услышал, стражники играли в кости и, увидев с нами Конрада, только махнули рукой в сторону ворот, не отвлекаясь от своей игры. Олаф осуждающе покачал головой. Распустился в замке народец без хозяйской руки…

Глава 6

Трижды на алтаре ритуального зала в Резиденции Инквизиции проклятые святоши выкачивали всю магию из Дианеля, осушая его источник. Магистр Ордена Земли Игнатиус словно задался целью полностью лишить его магии. Но этого им было мало. Им еще зачем-то нужна была и его кровь – кровь Перворожденного. И если после опустошения внутреннего источника Дианель был просто не в силах пошевелить рукой или ногой – его буквально волоком тащили в камеру – то ритуал по забору крови оказался очень болезненным. Дианеля корчило, било в припадке, но никто и не думал останавливаться. Во рту кляп, голова зажата тисками, руки и ноги жестко привязаны к алтарю прочными кожаными ремнями. Вергелиус монотонно читает странное заклинание с пергаментного свитка, буквы на котором светились алым в сумерках подземелья. Руфос Ройс в это время вытягивает магически кровь из вен Дианеля, наполняя сосуд с толстыми зелеными стенками. Зелье, которое он вводил перед этим в вену посла, словно превращало кровь эльфа в расславленную лаву. Но что он мог сделать? Оставалось лишь сучить ногами и закатывать глаза от невыносимой боли, которой, казалось, не было конца.

После изматывающего ритуала, на эльфа надевали целительский амулет, который постепенно восстанавливал его магию и забирал боль. Но еще пару часов после этого Дианель кричал, бился головой об стены камеры. Чтобы он не покалечил себя, тюремщики на это время его связывали и вливали в горло какое-то мерзкое зелье, от которого посол впадал в забытье. Когда просыпался – ел, пил воду и ждал. Ждал, что рано или поздно, но эти пытки должны будут закончиться. После третьего раза про эльфа и, правда, на время забыли. Наверное, кристаллов с выкаченной магией, и его крови им пока хватало. Судя по обрывкам фразам, эти изуверы пытаются создать эликсир долголетия на основе эльфийской крови. И большого ума не надо, чтобы понять, для кого они так стараются. Конечно, для своего дряхлого Понтифика. Ну, и для себя тоже – Игнатиус уже стар, а умирать и ему ой, как не хочется.