Властелины стихий

Наученные горьким опытом юноши не осмелились возразить — и послушно рванули к Хогвартсу со всех ног. Тренировки у Валькери были не только магическими, но и физическими — и сейчас пришло время одной из них… Девушка следовала за ними, держась чуть позади, но не отставая; вообще-то она могла бежать и быстрее, но сейчас ей надо было следить за тем, правильно ли бегут Алас’сары, экономно ли расходуют энергию и ещё за десятком признаков, которые ничего не сказали бы простому наблюдателю, но Пэнтекуин могла понять по ним очень многое — и состояние здоровья, и выносливость, и предпочтения в тактике ведения боя…

Они уложились вовремя, пробежав за двадцать минут около трёх миль и заслужив одобрительный кивок Валькери.

Глава 8

Северус проснулся и, не открывая глаз, улыбнулся уголками губ. Тёплое сонное дыхание щекотало его шею, и это было так приятно… Стоп-стоп, что за…?

Он изумлённо распахнул глаза — действительно, рядом с ним, положив голову ему на плечо, крепко спала Валькери. Но раньше она всегда исчезала рано утром, и он просыпался один! Так почему же сегодня она осталась? Мысль о том, что она проспала, была просто абсурдной — внутренние часы Пэнтекуин работали с невероятной точностью. Хотя вчера они так вымотались, что если бы такое и случилось, особо удивляться было нечему — два часа подряд, можно сказать, без остановки!

…Запрокинутая назад голова, широко распахнутые горящие глаза, полуоткрытые губы, с которых срываются громкие стоны, невероятно длинные чёрные волосы, разметавшиеся по простыням, горячее гибкое стройное тело, с жаром откликающееся на ласки, нежная бархатная светло-золотистая кожа, к которой так и хочется прикасаться… лёгкий терпковатый экзотический запах её духов, смешивающийся с тонким ароматом зелий и мужского тела… Её руки, прижатые к кровати его сильными руками, её пальцы, переплетённые с его пальцами, точно своеобразные оковы — и, как и почти всегда, он сверху. Его хриплое неровное дыхание, лихорадочный румянец на обычно бледном лице, мелкие бисеринки пота, выступившие на лбу; такие же, как и у неё, чёрные сверкающие глаза, вечная усмешка на губах, не пропадающая даже в такие минуты — дьявол-искуситель, повергающий в пучину сладостного греха… Яростный вскрик — и она, закрыв глаза, выгибается ему навстречу; а спустя мгновение раздаётся его хриплое рычание…

Обессилевшие, они лежат рядом, не в силах расплести объятий, и лишь прерывистое дыхание слышно в комнате подземелья, где на широкой кровати двое приходят в себя после безумной вспышки страсти. Проходит несколько минут — и, мягко освободившись из его объятий, её руки медленно и всё ещё немного подрагивая скользят по его спине, отчего мускулы невольно напрягаются; поднимаясь по позвоночнику выше, начинают ласкать плечи — кажется, что робко, но на самом деле просто из-за того, что она ещё не восстановила силы. Он судорожно вздыхает:

— Кери… — он произносит это производное от «Валькери» на французский манер, с ударением на второй слог, — я больше не могу… — хрипота пропадает, и мягкий бархат его голоса обволакивает, сводя с ума.

— Я знаю, — в её низковатом голосе слышатся похожие бархатные нотки, — но я хочу ещё, Северус…

— Нимфоманка, — ласково мурлычет он (слышали бы такие интонации в голосе Снейпа другие, не поверили бы).

Тихий смех и утвердительный кивок. Валькери касается его лица и убирает ему за ухо прядь влажных от пота волос.

— Знаешь, а ты не такой уж и страшный, как говорят. Скорее даже, довольно красивый — на мой вкус, — лукавая улыбка совершенно не соответствует задумчивому голосу.

— Значит, у тебя превосходный вкус, — снова эта усмешка.

— Скотина, — тихо фыркает Пэнтекуин ему в ухо, прижимаясь ближе и кладя ногу ему на бедро, после чего начинает пощипывать губами неровно бьющуюся жилку на его шее. Он жмурится от удовольствия — и вдруг, мягко толкнув её, переворачивает Валькери на спину и начинает покрывать её тело поцелуями — быстрыми и отрывистыми, похожими на укусы, уже зная, где это доставляет ей наибольшее удовольствие, и уделяя таким местечкам больше всего внимания. Застонав, она вцепляется в его плечи, притягивая его ещё ближе…

— Не вздумай царапаться, — предупреждает её Северус и, когда она перестаёт впиваться в его спину ногтями, возобновляет свои действия. И в тот момент, когда с её губ начинают срываться бессвязные выкрики вперемежку со стонами, к губам присоединяются пальцы — длинные, изящные, чуткие пальцы учёного-аристократа, скользящие повсюду, способные подарить волшебное наслаждение…