Властелины стихий

— Всего несколько раз! — защищаясь, вскинула руки Валькери.

Наступило довольно продолжительное молчание, которое вновь нарушил Драко:

— И как…?

Пэнтекуин замялась.

— Если честно, не очень, — признала она. — Некоторым это нравится — но не мне.

— А…

— Если ты спросишь что-нибудь ещё, я тебя укушу, — пригрозила Валькери.

— Что, совсем ничего нельзя спросить? — с жалостью вздохнул Драко.

Пэнтекуин странно улыбнулась.

— Это тоже был вопрос…

Драко не успел ничего возразить, так как уже спустя мгновение она повалила его на кровать, и начала покрывать быстрыми поцелуями, причём не ограничиваясь только лицом.

— Ты же сказала, что укусишь меня, — фыркнул он.

— Ты хочешь сказать, что я не держу слово?! — возмутилась Пэнтекуин и ухватила зубами мочку его уха, но несильно.

— Куини… — выдохнул Драко. — Что ты делаешь?…

Она на секунду замерла и лукаво посмотрела на него.

— Тебе описывать? Что ж… сейчас я целую твою шею… — она последовала своим собственным словам — …теперь правое плечо… ключицы… левое…

Драко рассмеялся и обнял её, после чего Валькери замолчала и, всё ещё лёжа на нём, стала накручивать на палец прядь его волос, соединяя её со своей; получался интересный контраст почти белых и иссиня-чёрных полосок.

Осторожно вытянув свои волосы из её руки, Драко мягко взял Пэнтекуин за подбородок и в свою очередь поцеловал.

— Куини, мы ведь никуда не торопимся? — спросил он.

— Нет, — ответила девушка, улыбаясь, уже догадавшись, к чему он клонит.

— Хорошо… — прошептал Драко, и его губы коснулись её шеи…

…Это был рай. Такого наслаждения Валькери не испытывала никогда. Только с Драко она ясно поняла, в чём различие между занятием сексом и любовью, почему это называется по-разному… Они словно растворялись друг в друге, сливаясь в единое целое, сгорая дотла и вновь возрождаясь из пепла, и мир вокруг них пылал вместе с ними. Пэнтекуин знала, что такой эффект могут давать некоторые афродизиаки, но сейчас вместо них была любовь, дающая почувствовать это потрясающее единство чувств и тел, когда его губы скользили по её телу, когда её руки ласкали его плечи, когда они сливались в одновременно страстных и нежных поцелуях, когда они тонули в глазах друг друга…

А потом он оказался внутри неё, и Валькери застонала, когда он начал двигаться — так медленно, так… неотвратимо… словно желая заполнить её целиком, и наслаждение было настолько сильно, что она боялась, что не вынесет этого и умрёт, растворившись в его глазах…

И когда ей показалось, что больше она не выдержит такую сладкую пытку его близости, внутри её взорвался вулкан, и весь мир раскололся на миллионы крошечных осколков от её крика:

— Я люблю тебя!!!..

Когда Пэнтекуин снова обрела способность говорить, то она прошептала:

— Что ты со мной делаешь, Драко? Как ты это делаешь? С тобой я забываю обо всём на свете, даже о том, кто я… Это пугает меня…

— Не бойся, — ласково ответил Драко. — Ты же знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда.

— Знаю, — улыбнулась Валькери и крепче прижалась к нему. — И всё равно боюсь… — добавила она еле слышно.

Глава 19

Днём с Дамблдором связались авроры, пытаясь добиться от него, что происходит в замке, однако директор сказал, чтобы они не вмешивались — помочь они мало чем могли, раз уж собирались прибыть лонохарцы, лучшие воины во всех известных мирах, а как говорится, меньше народу — больше кислороду. В Хогвартсе и так не хватало места, так что Дамблдор запретил приближаться к замку — не только по соображениям безопасности самих авроров, но и просто, чтобы люди не мешали. Эта была не их война.

Ближе к вечеру прибыли остальные лонохарцы: почти все члены Ордена и войско, состоящее из пяти тысяч отборных воинов — демонов, вампиров, бехольдеров (тех самых, которых упоминал Нашхар, существ, похожих на огромный глаз с щупальцами; чем-то они напоминали те мозги, с которыми столкнулся Рон в прошлом году, но были несравненно крупнее — даже выше человеческого роста), наг, ахеноров, личей (магов из нечисти), минотавров, гончих ада, василисков (чей взор не был смертелен благодаря особым чарам, которые легко было снять к началу боя) и ещё каких-то странных существ, точно бы теней, совершенно незаметных в темноте. Это были нинтшаа, лучшие воины Лоно Хара. Возможно, именно от них пошли те самые «ниндзя», тем более что способы боя и у тех, и у других были схожи — но естественно, ни один человек не мог сравниться с нинтшаа.

Ученики и учителя, да впрочем и жители Запретного леса были ошарашены их видом, и, конечно, напуганы донельзя. Однако лонохарцы вели себя довольно дружелюбно, во всяком случае большинство, и постепенно те осмелели и даже начали завязывать робкие разговоры. Одной из первых была, разумеется, Гермиона — любовь к знаниям подтолкнула её вступить в диалог с одним из вампиров, которым, кстати, оказался Алукард.

— Простите, — неуверенно начала Гермиона, — вы ведь вампир, не так ли?

Алукард, до того с любопытством оглядывавший замок, обернулся и, заметив интерес в глазах девушки, широко осклабился, обнажив крупные клыки.