Властитель душ

Долгий ужин закончился. Но вечер все длился, и Клара изнемогала от усталости. Чувствовала себя больной, обессиленной. Близкую смерть предвещала ей не болезнь, а полная изношенность организма, ее могли убить и слабые легкие, и шумы в сердце, и недавняя операция на почке. Хотя все вокруг замечали худобу Клары, черные круги под глазами, желтые пятна на коже, она была по-прежнему живой и любезной. Стоило неприметной жене оказаться рядом с блестящим мужем в кругу его пациентов, друзей, любовниц, она как по волшебству обретала остроумие, веселость, милую обходительность, умела каждому тонко польстить. Правда, к концу приема едва не теряла сознание.

Теперь в ожидании, пока придет их черед прощаться с хозяйкой, Клара стояла неподвижно, выпрямившись, скорбно поджав губы, думала о наступающей ночи и близкой смерти. Все врачи, даже Дарио, не считали ее состояние опасным, но сама она знала об угнездившейся внутри смерти, как знает беременная о ребенке – еще невидимом, неведомом, запрятанном в глубине ее существа, который однажды непременно появится на свет по воле Господа. Смерть живет в ней и в назначенный срок неизбежно себя обнаружит.

Клара словно забыла, где она. Такое с ней случалось все чаще. Ее это смущало – ведь она должна быть всегда в боевой готовности, полна сил и обаяния, чтобы не упустить в толпе ту или того, кто мог бы стать пациентом Дарио! Клара сделала над собой невероятное усилие и встала еще прямей.

Немного терпения. Вечер закончится, Клара освободится и ляжет в свою холодную одинокую постель…

Дарио притронулся к плечу Клары.

Она вздрогнула. Оживилась. Даже щеки порозовели. Улыбнулась. Попрощалась с хозяйкой дома. Пошутила. И вышла первой, следом за ней – Дарио.

Они ехали домой в автомобиле. Сидели рядом в уютной тесноте, как когда-то, давным-давно в жалкой комнатенке, единственном прибежище во враждебной Вселенной, куда они торопились, боязливо пробираясь в толпе на улицах чужого города, где с нежностью обнимали друг друга. Машину иногда подбрасывало, у Клары вырывался тихий стон. Дарио оберегал ее, прижимал к себе, покачивал, баюкал. Скоро он уйдет, ринется в погоню за удовольствиями, но в эти минуты он принадлежал только ей.

«Верно служила мне до последнего, – думал он, глядя с жалостью на жену. – Надела желтое платье – оно идет ей больше других, оттеняет бледность, красит. Вдела в уши жемчужные серьги. Смеялась. В который раз перенесла, не дрогнув, тяготу долгого вечера, несмотря на сердцебиение, жар, боль в спине. И бедро у нее болело: она такая худая, и от уколов образовался абсцесс. Она выполнила свой долг и теперь довольна: еще раз помогла мужчине, любимому не слепой, а зрячей любовью, самой прекрасной любовью на свете…»

Он взял руку Клары и поцеловал.

– Девочка моя… Клара…

Она улыбнулась. Чем не пожертвуешь за ласковое слово! Но больше ей нечем жертвовать, ничего не осталось. Разве что жизнью? Он забрал у нее всю жизнь.

– Сегодня ты обворожительна.

– Мы приглашены на ужин к Дальбергам.

– Неужели? Мы непременно должны пойти!

– Я знаю…

– Когда?

– Восемнадцатого.

– Нет! Так нельзя! Ты выходишь столько дней подряд! Семнадцатого нужно отменить званый обед у нас! Тебе нельзя утомляться, ты не выдержишь, – говорил он, глядя на нее ласково, с восхищением. Его взгляд гальванизировал несчастную Клару, она вновь была готова на все ради мужа.

– Не выдержу? Да ну? Ты так думаешь? Посмотрим… Ты еще не знаешь, на что способна твоя старушка!

Она улыбнулась, блеснули в полутьме белоснежные зубы, черные глаза. Клара никогда не была красавицей, нет, не была, зато обладала шармом и оставалась для него по-прежнему привлекательней многих женщин. Он смотрел на Клару, но не страстным взглядом влюбленного – страсть давно угасла, – а с отцовской нежностью, как смотрел бы на Даниэля.

«Хотя одной нежности ей мало, – думал он с печальной проницательностью. – Она ждет от меня любви, желания, пылкой ревности, даже ненависти, которую я испытывал к…»

К чему имена? Клара и так знала всех его любовниц. А он знал, что она о них знает. Теперь он расточал не ласки, а похвалы, которые обманывали голод любящей женщины.

– Да, сегодня ты была обворожительна. Остроумная, обаятельная – ни одной женщине с тобой не сравниться.

– Представь, я сама это чувствую. И знаю, что если захочу и если… – она понизила голос, – обезболивающее поможет, я становлюсь… нет, не красивой, к сожалению, красивой я никогда не была, но очень милой, приятной женщиной, и тебе это в помощь. Так оно и будет. Такова моя роль, и я счастлива, что могу ее исполнить.

– Ты устала, помолчи, отдохни… Положи мне голову на грудь. – Он прижал голову жены к сердцу.

Клара вырвалась, бледная как смерть:

– Нет, нет, я не устала. Нужно добиться приглашения Драга. Дальберги нам помогут. Драга – иностранец, тебе нужны иностранцы. Практика за границей. Мне говорили, у него очень сложный случай.

Она внезапно умолкла, заглянула ему в глаза и спросила:

– Скажи, дорогой, я правда помогла твоему успеху? Твоему счастью?

– Правда.