Вляпалась!

Однажды в колыбельке ребенку становится слишком тесно. Мальчик учится ходить. Наоми заканчивает колледж. Иногда она водит мальчика в зоопарк или по музеям. Как-то раз она говорит Тханху: иногда я забываю, что он не умер. Так долго длился весь этот ужас. Временами я думаю, что на самом деле он умер, а это совсем другой мальчик. Я люблю его всем сердцем, но иногда не могу перестать плакать о другом ребенке. У тебя когда-нибудь так бывает? Харпер по-прежнему слишком много работает. Иногда он рассказывает мальчику историю о том, как тот родился, об острове и о свадьбе. О том, как Харпер в свадебном платье приехал на кораблике со стеклянным дном, и ему сообщили, что у него родился сын. Хан стареет. Она говорит: иногда я думаю, что когда умру и стану призраком, я вернусь в эту больницу. Я провела там так много времени. Я буду призраком, который постоянно моет руки и ждет. Я не знаю, кому еще являться. Мальчик растет. Это тот же ребенок, хоть иногда и трудно поверить, что это правда. Тханх и Харпер по-прежнему женаты. Мальчика любят. Тот, кого любят, страдает. Все любимые страдают. И чтобы избавить их от этих страданий, одной любви недостаточно. Любовь, и только любовь. Вот чего ты желал. Но разве этого ты хотел?

На сем кончается урок.

Долина Девчонок

Однажды я решил пару месяцев пожить другой жизнью. Нарастить мускулатуру. Поменьше думать. Пусть мое тело станет храмом, а не забегаловкой. На кухне для меня начали готовить коктейли, сырые яйца, взбитые в блендере вместе с листовой капустой, ростками пшеницы и пчелиной пыльцой. И тому подобное. Я бросил пить, смыл все товары Дариуса в унитаз. Я был вежлив с Лицом. Я бегал. Читал книги, выполнял домашние задания, которые давал мне учитель. Я был образцовым сыном, хорошим братом. Старики не знали, что и думать.

[Геро], конечно, знала, что что-то со мной не так. [Геро] всегда все знала. Может, она видела, как я следил за ее Лицом во время разных мероприятий, когда мы все должны были появляться на публике.

Между тем я видел, как Лицо [Геро] смотрело на мое Лицо. Ничем хорошим это не могло закончиться. Поэтому я забросил сырые яйца, и добродетель, и любовь. И с головой окунулся в прежнюю жизнь, в светскую жизнь, в добрую, сладкую, кислую, прогнившую старую жизнь. Хорошая ли это жизнь? Ну, у нее, несомненно, были свои плюсы.

— О черт! — говорит [Геро]. — Кажется, я совершила ужасную ошибку. Помоги мне, [___]. Пожалуйста, помоги мне!

Она бросает змею. Я с силой наступаю змее на голову. Ночка выдалась кошмарная для всех.

— Ты должна сказать мне шифр, — говорю я. — Скажи мне код, и я приведу кого-нибудь на помощь.

Она наклоняется, и ее тошнит испорченным шампанским прямо мне на ботинки. На руке у нее выступают две капельки крови.

— Больно, — говорит она. — Очень больно!

— Скажи мне шифр, [Геро]!

Некоторое время она плачет, потом замолкает. Ничего не говорит. Просто сидит и раскачивается из стороны в сторону. Я глажу ее по волосам и снова прошу сообщить мне шифр. Она молчит, и я пытаюсь подобрать цифры. Пробую набрать дату ее рождения, потом свою. Пробую самые разные комбинации цифр. Ничего не получается.

В течение того месяца я каждый день мотался по одной и той же дороге. Через лес позади главного гостевого дома в Долину Девчонок, как только всходило солнце. Вот когда надо смотреть на пирамиды! Когда восходит солнце. Мне нравилось писать у подножия пирамиды [Алисии]. Позднее я сказал [Алисии], что писал на ее пирамиду.

— Территорию метил [___]? — спросила она и провела пальцами по моим волосам.

Я не люблю [Алисию]. Я не ненавижу [Алисию]. У ее Лица такой кукольный, алый рот. Однажды я приложил палец к ее губам, чтобы проверить, каковы будут ощущения. Нельзя играть с чужими Лицами, но все, кого я знаю, это делают. Что Лицо-то может сделать? Уволиться?

Но ноги у [Алисии] лучше. Длинные, крепкие, такие ноги, между которыми хочется умереть. Жаль, ее прямо сейчас здесь нет. Солнце взошло, но оно еще долго не будет озарять меня своим светом. Мы внизу, здесь холодно, а Геро со мной не разговаривает.

Что вообще такое с богатыми девчонками и пирамидами?

Когда пишешь иероглифами, надо заключать имена важных людей — царей, цариц и богов — в картуш. Вот так.

[Стиви]

[Преети]

[Ниши]

[Геро]

[Алисия]

[Либерти]

[Вивьен]

[Юмико]

[___]

— Ты, правда, собирался это сделать? — интересуется Геро. Это еще до змеи, до того, как я узнал, что она задумала.

— Ага, — говорю я.

— Почему?

— А почему нет? — спрашиваю я. — По многим причинам. «Почему» — это, честно говоря, глупый вопрос, ты так не думаешь? Это как: почему Бог сотворил меня таким красивым? Почему джинсы четвертого размера?