Влияние морской силы на историю

Да, они производили мелкие нападения на окраины британской империи и колотились головами о Гибралтарскую скалу. Самое серьезное военное усилие, сделанное Францией, – посылка в Соединенные Штаты эскадры с отрядом войск, численность которых предполагалась сначала вдвое большей против действительно достигшей места назначения, – уже через год открыло Англии глаза на безнадежность борьбы с колониями и таким образом положило конец отвлечению ее сил, бывшему в высшей степени благодетельным для противников ее. В Вест-Индии союзниками были покорены, один за другим, небольшие острова (обычно в отсутствие английского флота), – с легкостью, которая показала, как просто разрешился бы весь вопрос одной решительной победой над этим флотом; но французы, несмотря на многие представлявшиеся им благоприятные случаи, никогда не старались рассечь узел простым нападением на силу, от которой все зависело. Испания действовала самостоятельно во Флориде и при подавляющем превосходстве сил достигла успеха, не имевшего никакого военного значения. В Европе план, принятый английским правительством, имел своим следствием то, что английская морская сила из года в год безнадежно отставала от силы противника, тем не менее операции, предполагавшиеся союзниками, кажется, ни в одном случае не имели целью уничтожение этой силы. В том памятном случае, когда эскадра Дерби из тридцати линейных кораблей была загнана на открытый рейд бухты Торбэй сорока девятью кораблями союзников, решение военного совета последних – не вступать в сражение – выразило только в коротких словах весь характер действий соединенных флотов. Как бы для того, чтобы создать новые затруднения их усилиям в Европе, Испания долгое время упорно настаивала на том, чтобы держать свой флот по соседству с Гибралтаром; но там никогда не был признан тот факт, что жестокий удар английскому флоту в Гибралтарском проливе, или в Английском канале, или в открытом море был бы вернейшим средством для покорения крепости, не один раз доведенной до состояния почти полного истощения.

В ведении своей наступательной войны союзные дворы страдали от разногласий и взаимной ревности, которые затрудняли действия большей части морских коалиций. Поведение Испании в этой войне, кажется, было себялюбиво почти до вероломства; поведение Франции было более честно, а поэтому также и разумнее в военном отношении, ибо искреннее содействие друг другу, и согласные операции против общего объекта, целесообразно избранного, скорее помогли бы обеим странам достигнуть намеченных ими целей. Следует также признать, что имеются указания на плохое управление и подготовку у союзников, особенно Испании, и что качества личного состава[238]

их были ниже, чем у англичан. Впрочем, вопросы управления и подготовки, хотя и имеющие сами по себе глубокий интерес и значение, сильно отличаются от стратегического плана или метода, принятого союзными дворами при выборе и нападении на объекты, через которые они надеялись достигнуть целей войны; и исследование этих вопросов не только излишне расширило бы наш труд, но также и затемнило бы стратегический вопрос нагромождением деталей, чуждых задаче этой книги.

Что же касается стороны чисто стратегической, то можно сказать, что слова «конечные цели» вполне выражают главную ошибку морской политики. «Конечные цели» обратили в ничто надежды союзников, ибо, устремив свои взоры на эти цели, они легкомысленно сошли с пути, который вел к ним. Горячее желание достигнуть конечных целей или скорее частных, хотя и больших выгод, составлявших эти цели, закрывало им глаза на те средства, которыми они только и могли быть достигнуты наверняка; отсюда результатом войны явилась повсеместная неудача в достижении их. Повторяя уже приведенную цитату, напомним, что целью их было «отомстить за обиды и положить конец тираническому владычеству над океаном, которое стремится поддерживать Англия». Месть, ими осуществленная, не принесла выгод для них самих. Они, как думало то поколение, нанесли Англии вред освобождением Америки; но они не восстановили своих прав на Гибралтар и Ямайку; с английским флотом не было поступлено так, чтобы сбавить его надменную самоуверенность; вооруженному нейтралитету северных держав дозволено было пройти бесследно, а английское владычество над морями скоро сделалось таким же тираническим, как было раньше, и еще более абсолютным.