Влюбиться в искусство: от Рембрандта до Энди Уорхола

Был такой период, когда художница три месяца висела в подвешенном состоянии с грузами, чтобы вытянуть позвоночник. Ее посетители отмечали, что даже тогда она бодрилась и была в хорошем расположении духа. Она смеялась, шутила и всячески камуфлировала свои реальные чувства.

Тогда она разрисовала свой корсет — как в молодости после истории с автобусом, когда искусство только вошло в ее жизнь. Первые картины она написала на корсете, а в зрелом возрасте вернулась к тому же, но выбрала неожиданную тематику — серп и молот.

Имеет смысл познакомиться с книгой «Фрида Кало» Хейден Эрдеры. В ней 555 страниц, после которых художница станет вам родным человеком. Фильм «Фрида» с Сальмой Хайек — это гламурный ответ на эту антиэстетическую монографию. Он хороший, легкий, и заканчивается на высокопарной ноте.

Но в жизни все сложнее. В период особо сильного, катастрофического страдания Фриды Диего вел себя по-мужски. Он был рядом, пел песни, с тамбурином танцевал около кровати… Доктора говорили, что стоит только Диего появиться в палате, пациентка будто переставала страдать. Но стоило Диего уйти, она опять становилась невероятно больной и измученной.

Ко всему прочему, у Фриды началась гангрена ноги. Не было другого выхода кроме ампутации. Потеряв конечность, она перестала бороться. Колонна сломалась окончательно. Фрида ушла в глубокую депрессию — это на фоне зависимости от алкоголя и наркотиков. Ее чувства переданы на автопортрете в инвалидном кресле.

На одной из последних работ 1954 года Кало уже без прически. Ей нет и пятидесяти, но она измучена. Живопись ее упростилась. Причина не в проблемах со зрением, а в окончании запаса жизненной энергии. Иногда она все еще балагурила при гостях, говорила, что хочет усыновить ребенка, путешествовать, и что все еще впереди. Но по правде и она, и Диего понимали: это конец.

Перед смертью она болела воспалением легких, но очень хотела пойти на демонстрацию. После этого она буквально сгорела через несколько дней. Надвигался юбилей отношений с Диего, и свой подарок, кольцо, Фрида преподнесла заранее, чувствуя, что умирает. Художница говорила: «Пожалуйста, не хороните меня, я и так в жизни много лежала — лучше сожгите тело». В последние дни она сказала, что в ее жизни было три главных вещи: любовь Диего, возможность творить и… коммунистическая партия.

Всем своим характером Фрида показывала, что она — сломанная колонна, которая держала себя волевым корсетом. Но как только силы закончились, корсет развалился, и все рухнуло.

Путеводитель по современному искусству

XX век — время новых слов в искусстве. Перечислим лишь некоторые: супрематизм, кубизм, кубофутуризм, футуризм, реди-мэйд, ассамбляж, инсталляция и видеоинсталляция, перфоманс, флешмоб… Это понятия современного искусства, с которыми нам предстоит познакомиться.

Некоторые называют его надутым мыльным пузырем: цены высокие, а разобраться сложно. Чтобы ситуация начала проясняться, нужно снова вспомнить «новую икону искусства» — «Черный квадрат» Малевича, который на первой выставке наделал шума и многих продолжает возмущать до сих пор. И тем не менее он стал отправной точкой для всех художников, которые вдруг поняли, что впереди новая эра, и можно работать, используя совершенно другие категории и критерии — не такие, как были у старых мастеров.

Например, в 1912 году Пабло Пикассо создал «Натюрморт с плетеным стулом». На картине есть фрагмент спинки настоящего стула из кафе. Наверняка, на нем сидел какой-то друг Пикассо. Художник просто вынул эту часть и вклеил в композицию. Таким образом картина постепенно начала выходить из 2D пространства в 3D.

Русский художник Владимир Татлин тоже прикреплял на холст фрагменты разных предметов: дерево, куски железа… Это делало искусство объемным, а не плоским, как раньше. Ему стало тесно в рамках полотна.

Арт-трансформации в XX веке проходили очень быстро. В 1915 году появился «Черный квадрат» — и дальше все полетело вперед на безумной скорости. Как будто люди искусства сели в художественный локомотив и помчались навстречу экспериментам. На этом локомотиве они прорываются сквозь двухмерное пространство картины и ищут, что можно сделать нового.