Влюбиться в Кэлвина

Он снова сокращает расстояние, глядя мне в лицо. Его глаза впиваются в мои, и я тону в них. Дыхание касается моей кожи, опутывая мистической паутиной желания. Каждая частичка моего тела страстно желает его. Взгляд скользит по его улыбке, и я закусываю губу, так как мой рот наполняется слюной. Его глаза следят за моим движением, и, высунув кончик языка, он облизывает губы. У меня вырывается тихое всхлипывание.

– Я могу предложить множество вариантов. – Он придвигает свое лицо ближе, между нашими губами остается расстояние шириной с волос. Ничего, буквально ничего не нужно делать, чтобы преодолеть этот зазор и поцеловать его. Я в ужасе от того, как сильно мне этого хочется. Я задерживаю дыхание и неподвижно замираю, боясь пошевелить хотя бы пальцем. – Но ни у одного из них нет возрастного ограничения ниже 8+, – шепчет он.

О боже. Все внизу живота отвечает ликованием на его провокации, горячим приливом от мой груди к щекам расползается румянец. Мириады чувств отражаются на его лице. Улыбка слегка дрогнула, и он отодвигается назад, вернув расстояние между нами. Я оплакиваю потерю, потому что именно в этот момент понимаю, что проиграла. Я никогда не могла сопротивляться его обаянию, и в очередной раз он выжал из меня все соки, не прилагая особых усилий.

– Пожалуйста, позволь мне отвезти тебя на занятия. – Эта беззащитность в его тоне растапливает последние льдинки в моем сердце, и я решаю, что противиться дальше не имеет смысла. Поэтому позволяю ему отвести меня к припаркованному за углом внедорожнику.

– Ты уже определился с профилем? – спрашиваю я, когда мы оба сидим в салоне машины, отчаянно пытаясь придерживаться наименее опасных тем.

– Ага. Архитектура.

Я не удивлена. Кэл всегда отличался хорошим вкусом и постоянно рисовал, когда мы были младше. Когда остальные дети в основном изображали людей и жанровые сценки, Кэл изображал здания.

– Молодец.

По крайней мере один из нас последовал за своими амбициями. Он странно смотрит на меня, когда внедорожник вливается в поток машин.

– Знаешь, я до сих пор храню твои рисунки, – говорю я.

– Наш дом? – спрашивает он, мгновенно догадавшись. Ему было двенадцать, когда он создал образ нашего будущего дома со стильной библиотекой и моим рабочим кабинетом. Кэл позволил мне оставить рисунки у себя, и я время от времени доставала их и плакала. Когда он нарисовал его, я была так уверена, что когда-нибудь в будущем мы будем жить в этом доме. Поженившись и заведя детей, чтобы наполнить все пространство дома. Но вскоре стало совершенно ясно, что этой детской мечте не суждено было сбыться.

Я киваю, стараясь скрыть свою печаль.

– Не может быть. – Он зарывается пальцами в волосы, улыбаясь. – Хотел бы я как-нибудь на него взглянуть.

– Это можно устроить.

Повисает неловкое молчание.

Спустя несколько минут он прочищает горло.

– Оливия говорила, что я заходил вчера вечером?

Я качаю головой.

– Она уже спала, когда я вернулась. И у меня не было шанса поговорить с ней утром, прежде чем она ушла на трек.

– Она бегает?

– Да. Не профессионально или как-то серьезно, просто чтобы поддерживать форму.

– Ни разу не видел ее на треке. Вообще.

Я разворачиваюсь на своем месте, потрясенно глядя на него.

– Ты ходишь на трек?

Хлопнув по козырьку бейсболки, он смеется.

– Не надо так удивляться.

Я понимающе на него смотрю, и он снова заходится в смехе.

Кэл – один из самых ленивых людей на планете. Ничего тяжелее пульта он в жизни не поднимал. Ему повезло с наследственностью и быстрым метаболизмом, что позволет ему есть как не в себя и при этом выглядеть так, будто он сошел со страниц журнала «GQ».

– Я бегаю несколько раз в неделю и пару раз занимаюсь в тренажерном зале в фитнес-центре.

– Ах, тогда это все объясняет. – Смутившись, я замолкаю. – Кхм… все происходящее.

Я небрежно машу рукой в сторону его тела. Мои щеки горят. Жалкая попытка, но на большее мой мозг в состоянии хронического недосыпа не способен. Так что он предпочитает ретироваться, когда им приходится сталкиваться с суперсексуальностью Кэла.

– Кто-то разглядывал меня, – подмигивает он, и его улыбка превращается в волчий оскал.

– Трудно этого не делать, когда ты постоянно маячишь передо мной.

– Я же сказал, что буду твоей тенью.

– Скорее, сталкером. – Я закашливаюсь, и он снова смеется.

– Видишь, – протягивает он руку и сжимает мое колено. – Мы вполне можем быть друзьями.

Нет, мы совершенно не можем.

И в мгновение ока мое хорошее настроение улетучивается.

Что я делаю?

На его лице появляется обеспокоенное выражение.

– Хватит думать. И, пожалуйста, не закрывайся от меня. Давай просто плыть по течению и не усложнять. Сможешь?