Влюблена и очень опасна

С этими словами хозяин удалился. Резко и решительно. Ни тебе улыбки, ни рукопожатий на прощание. Зато тут же, словно из воздуха, материализовался лакей-привратник. Или дворецкий? Увы, но я так и не разобралась. И теперь уже, по всей видимости, не разберусь. Вряд ли нам суждено попасть в этот дом снова.

Но я ошибалась…

* * *

– Да, Владимир Степанович. Я понял! Сейчас будем, – Креольский резко развернул машину и стрелой помчался в обратном направлении. После того как мы покинули дом Татарского, он не проронил ни слова, а я не решалась задавать вопросы – на этот раз даже моих зачаточных знаний о мужской психологии хватило, чтобы понять – беспокоить сидящего рядом субъекта – себе дороже. И хотя интуиция и теперь просила меня промолчать, я все же не удержалась и спросила:

– Что случилось? – тут же вжала голову в плечи, ожидая услышать что-то резкое и неприятное, учитывая, что официального примирения по-прежнему не состоялось. Однако Креольский ответил довольно миролюбиво:

– А черт его знает. Звонил Татарский, сильно матерился. Сплошные междометия, но явно что-то неладно в Датском королевстве.

– Где? – удивилась я.

– А-а-а, забудь, – непонятно чему рассмеялся Олег, – в общем, сдается мне, из этой встречи мы вынесем гораздо больше, чем ожидали. Нюхом чую – мы близки к разгадке. – В этот момент Креольский и впрямь был похож на собаку, взявшую след.

«Неужели это все?» – промелькнувшая в голове мысль, вопреки всякой логике, не принесла облегчения, не доставила радости, лишь напомнила о неопределенности моей судьбы и… Конечно, было кое-что еще, но об этом я не хочу думать сейчас – лучше подумаю об этом позже.

Вновь нелепые в своей величественности ворота, невозмутимый дворецкий на пороге, огромный холл и Татарский, неожиданно утративший высокомерное спокойствие. На этот раз хозяин расхаживал по комнате, словно раненый зверь в клетке.

– Я убью ее! Засажу! Засужу!

– Ты понимаешь, что происходит? – поинтересовалась я у Олега шепотом, но тот лишь неопределенно мотнул головой.

– Она убийца! Она! Точно! А сынок мой соучастник. Гаденыш! Обоих сгною в тюрьме! Обоих!

– Так, по-моему, пора вмешаться, – лед в голосе Креольского несколько охладил пыл Татарского. Тот все еще пыхтел, но уже заметно меньше. Между тем Олег продолжил: – Кое-что мне уже понятно, но все же дополнительные объяснения не помешают.

Ну надо же, ему что-то понятно! Как по мне, так вообще одни неизвестные.

– Да, извините, – кажется, Татарскому наконец-то удалось взять себя в руки, и перед нами вновь предстал величественный и невозмутимый предприниматель и депутат.

– После того как вы ушли, я на всякий случай решил проверить свой экземпляр брачного договора. Так вот – он пропал!

– Это я уже понял, – новость совсем не удивила Олега, хотя я все еще мало что понимала. – Я даже догадался, что исчезновение документа выгодно вашей жене и сыну…

– На самом деле пасынку, – поправил Татарский, – Андрей сын моей первой жены, но я растил его буквально с пеленок и всегда относился как к родному. И вот как он мне отплатил!

Мне показалось, что хозяин дома вот-вот сорвется на крик, но этого не произошло, и я восхитилась выдержкой этого человека, потому что дальнейший его рассказ убедил меня в том, насколько трудно ему это далось.

– С Ангелиной мы познакомились пять лет назад. Она тогда секретаршей у моего партнера по бизнесу работала. Ну, молодая, красивая, конечно. Только не в этом дело. Хотите верьте, хотите нет, но таких, как она, у меня вагон и маленькая тележка было. Сами понимаете, вокруг людей моего положения красивые девки, как мухи вокруг дерьма, вьются, но Гелька… Я ее любил! По-настоящему полюбил.

– И поэтому заключили брачный контракт, – не удержавшись, пробурчала я себе под нос. Сказала тихо, но Татарский все же услышал. Но, как ни странно, не рассердился.

– Брачный договор на самом деле – это ее идея. Не поверите. Я ведь все имущество после брака на Гелю переписал. В моем положении так многие делают, по понятным причинам. А Гельке я доверял как никому. А она гордая же, честная. Настояла на брачном договоре. Говорит, все простить смогу, кроме измены. Изменишь мне, ничего не получишь. Потому и оговорку об измене включили в контракт, договорившись – имущество отойдет тому, кто верен останется. А оно вон как обернулось…

– И как же? – Креольский, кажется, начал терять терпение.

– А вот так, – Татарский окончательно взял себя в руки и перешел на деловой тон изложения, полностью исключив эмоции. – В какой-то момент я стал подозревать, что отношения Андрея и Ангелины отличаются от отношений мачехи и пасынка. Принялся следить за ними, даже частного детектива нанял, но они будто что-то почувствовали, а может, и не будто. В общем, очень осторожны были, но я не сдавался и таки поймал их на прелюбодеянии! – в голосе мужчины слышались торжествующие нотки. Он явно радовался, что оказался прав. Странная, однако, мужская психология.