Влюблена и очень опасна

Чуть позже, уютно расположившись за барной стойкой и потягивая ароматный чай с плюшками, в очередной раз наплевав на диету, я делилась с Ангелиной своими планами. И первым пунктом в длиннющем списке дел, которые должны были привести меня к новой, счастливой жизни, значилось завершение расследования по делу Креольского Ю. П. И пусть Геля не очень верила в то, что мною двигало исключительно желание снять с себя подозрения в жестоком преступлении, я продолжала стоять на своем, утверждая, что мне совершенно наплевать на близкого родственника убиенного, чей образ уже исчез из моей памяти. И уж тем более я не собиралась ничего доказывать человеку, имя которого давно забыла.

Недавно обретенная подруга, лишенная, судя по всему, склонности к затяжным дискуссиям, предпочла сделать вид, что поверила, хотя у меня имелись все основания в этом сомневаться. Но на продолжение споров сил не было, поэтому мы заключили безмолвное соглашение, согласно которому она делает вид, что верит мне, а я – что верю в то, что она верит мне. В общем, не важно – просто договорились не упоминать больше о том, кто стал причиной моих душевных страданий.

Можете назвать меня наивной дурочкой, выкладывающей главной подозреваемой все подробности проведенного расследования, но Ангелине я верила даже больше, чем себе. Понимаю, что многие знаменитые мошенники и злодеи обладали уникальной способностью расположить к себе любого человека, но в данном случае я предпочла бы обмануться, нежели обидеть сидящего передо мной человека подозрениями в коварстве.

Кроме того, мне просто необходимо было выговориться – в тандеме «я и человек, чьеимябольшенельзяпроизносить» вещал обычно тот, кого не существует.

Геля, как и следовало ожидать, оказалась на редкость благодарным слушателем. При этом она не просто безмолвно внимала моим речам, но и вставляла в них весьма ценные ремарки и замечания, акцентируя мое внимание на тех моментах, которые ранее от него ускользали.

Перебирая главных подозреваемых, копаясь в их мотивах, Геля и я пришли к выводу, что лучших кандидатов на роль убийцы, чем мы сами, нам вряд ли найти. Но, так как подобный исход дела, по понятным причинам, нас не очень устраивал, пришлось обратить внимание на прочих кандидатов.

– Повтори еще раз все, что вам удалось выяснить, – попросила Геля, наверное, уже в пятый раз. Устало вздохнув, я вновь принялась пересказывать историю наших изысканий. Ангелина же, внимательно слушая, чертила вилкой на столе замысловатые узоры, нимало не заботясь об оставляемых на поверхности царапинах.

– Постой! – вдруг перебила она меня. – Мне кажется, мы что-то упускаем. Расскажи мне, пожалуйста, подробнее про старшую Макарову.

– Ольгу Васильевну? – удивилась я. – Зачем? Безобидная старушка, склонная к ипохондрии. Экстравагантная, конечно, но на роль убийцы никак не тянет.

– Ну-у-у, – протянула Ангелина, – в любом запутанном детективном романе именно такие безобидные старушки, божьи одуванчики, чаще всего и оказываются коварными преступниками.

Прыснув от смеха, я покачала головой:

– Так то в детективах, а у нас жизнь. Нет, я больше склоняюсь к версии, что за всей этой историей стоит Семавас. Как-то оно ближе к реальности.

– Как знать, как знать, – задумчиво проговорила женщина и сплела волосы в тугой узел, – я бы не стала так опрометчиво сбрасывать бабушку со счетов. Тем более что ее алиби, я думаю, вы проверить не удосужились?

– Нет, конечно, – растерянно проговорила я. – Да и зачем? Ни у кого из Макаровых не было мотива убивать шефа. Он всего-то оформил завещание, по которому, к слову, все имущество отходило дочери. Да и документ к тому же отыскался, что только подтверждает незаинтересованность женщин этого семейства в смерти нотариуса.

– А что, если это не тот документ? – глаза Ангелины заблестели от азарта. В тот момент она походила на охотничью собаку, взявшую след.

– Как это? – удивилась я.

– А вот так это. Что, если тебе показали не тот экземпляр завещания. Представь – отец изъявил иную волю, оставив все свое имущество загадочному внебрачному ребенку, к фигуре которого мы, кстати, еще вернемся чуть позже. Подобное положение дел не устроило мать и дочь или только старшую Макарову, коль уж у ее чада имеется алиби на вечер убийства, хотя это, к слову, тоже весьма подозрительно. Так вот, добрая старушка не желает лишать свое дитя положенного ей имущества и поэтому убивает нотариуса, крадет завещание, а тебе подсовывает старый его экземпляр.

– Ну, – протянула я, – красивая версия, не спорю. Только не забывай, что старик Макаров не Рокфеллер и даже не дальний родственник Абрамовича. Все, что он оставил после себя – долю в квартире, весьма, кстати, убогой. А изложенная тобой версия больше тянет на детектив Агаты Кристи, в котором речь идет о последней воле старого графа, как минимум.

– Не скажи, – Геля налила чай в блюдце и шумно сделала глоток, напомнив мне купчиху, как их изображали в старых советских кинофильмах. Это так не вязалось с ее образом, что я прыснула в кулак.