Влюблена и очень опасна

– Все бы хорошо, если бы не одно «но». А если точнее, то далеко не одно. Во-первых, – принялась я загибать пальцы, – завещание никуда не делось. Пропал только нотариальный его экземпляр, что на суть дела не влияет. Во-вторых, – слегка повысив голос, я пресекла попытку Ангелины что-либо мне возразить, – даже если предположить, что наличие второго экземпляра документа досадная оплошность и отступление от первоначального плана убийцы, не думаешь ли ты, что убивать нотариуса, красть важные бумаги, а потом объявляться в роли наследника – прямой путь за решетку. Не настолько же она глупа, чтобы полагать, будто у Макаровых не возникнет никаких подозрений, после того как исчезнет завещание. В-третьих, – Ангелина явно хотела мне что-то возразить, но, закусив удила, я не планировала останавливаться, – как именно, по-твоему, убийца планировал устанавливать факт родства? Нет, экспертиза ДНК и все такое. Но ты хоть представляешь себе, какая это волокита? Особенно учитывая, что отца нет в живых? Дело могло тянуться годами. И все ради чего? Ради одной трети в не самой дорогой и престижной квартире? И, наконец, последнее и главное – где именно этот таинственный внебрачный ребенок? Учитывая затеянную им суету, ему пора бы уже объявиться. Не находишь?

Бросив торжествующий взгляд на Ангелину, я немало удивилась, заметив, что она ничуть не утратила былого энтузиазма. Казалось, мои слова не произвели на нее никакого впечатления, и я понятия не имела, почему. Но недолго, так как женщина вскоре мне все объяснила. Лихо притормозив около симпатичного кафе, словно птичка, выпорхнула она из автомобиля и направилась к открытой террасе. Я последовала за ней.

– А как тебе такая история? – произнесла она, откидываясь на спинку стула после того, как мы сделали заказ. – Что, если внебрачная дочь старика Макарова не собиралась вообще убивать Креольского? Ты же сама говорила, что в тот вечер он неожиданно задержался допоздна. Что, если она просто хотела выкрасть завещание. Проделать то же самое с экземпляром бедных родственников – вообще пара пустяков, ты же видела, какая там хлипкая дверь. Ну а дальше дело техники. Что касается «овчинки», то я все же настаиваю, что она может стоить выделки. Видела, какие картины висят в доме Макаровых? Вдруг они просто сами не подозревают, какими сокровищами обладают?

– Ну да, они не знают, а таинственная дочь, которая отца и в глаза не видела, конечно, все знает, – с сомнением покачав головой, я отпила воды из стакана, любезно принесенного официантом.

– Как знать, может, отец, чувствуя вину перед покинутым ребенком и предчувствуя скорую кончину, написал чаду и раскрыл ему великую тайну.

– И все равно это не снимает вопроса о том, на что она могла рассчитывать, выкрадывая документы, ведь стоило ей предъявить свои права на наследство, как всем сразу становится ясно, кто именно стоит за пропажей завещания.

– И что? – казалось, у моей подруги имелись ответы на любые вопросы. – Их слово против ее. Доказать-то ничего невозможно, а из вашей конторы пропали не только бумаги с последней волей Макарова. Кроме того, не сохранись данные на твоем компьютере, о чем предполагаемая убийца знать не могла, на эту семью и вовсе бы никто не вышел.

Невесело рассмеявшись, я уж было собралась съязвить по поводу чрезмерной увлеченности моей подруги женскими детективами, но слова застряли в горле, встретив преграду в виде трепыхавшегося там же сердца – возле кафе парковался черный автомобиль Креольского. Двух мнений быть не могло. И хотя тонированные стекла не давали мне разглядеть салон, я точно знала, кто именно сейчас находится за рулем. Не собираясь выяснять, заметил ли меня Олег, я резко поднялась и опрометью бросилась в глубь кафе. Поинтересовавшись у услужливо подскочившего официанта, где у них находится дамская комната, быстро в ней укрылась, спрятавшись в одной из кабин. Заперев дверь на шпингалет, села на унитаз и прислонилась головой к перегородке, пытаясь унять охватившее меня волнение. Щеки пылали алым пламенем, руки предательски дрожали – моя готовность предстать перед Олегом лицом к лицу находилась на нулевой отметке.

Резкий зуммер телефонного звонка заставил меня подскочить как ошпаренную. Боязливо потянув молнию сумочки, словно опасаясь, что оттуда выскочит сам Креольский, я с сомнением уставилась на экран, высветивший незнакомый номер. Как знать, вдруг коварный мужчина воспользовался чужим телефоном, чтобы наконец-то со мной связаться. С другой стороны, это вполне могла быть и Ангелина.

Утопив круглую кнопку, осторожно поднесла трубку к уху, готовясь в любой момент дать «отбой».

– Соня, – несмотря на то, что Геля говорила шепотом, меня едва не оглушил ее голос. У страха, видимо, не только глаза велики, но и уши. – Ты где?

– В туалете, – сомневаюсь, что Олег мог бы меня услышать, но все равно я почему-то тоже говорила шепотом.

– Там и сиди, тут Креольский.

– А ты думаешь, почему я так быстро сбежала? Он один?

Геля замешкалась лишь на секунду, но я поняла, каким будет ответ.