Влюбленные

Доусон ясно видел, как самолюбие и подозрительность борются в душе адвоката со здравым смыслом и осознанием полной безвыходности сложившегося положения — борются и побеждают.

— Прошу прощения, мистер Скотт, — сказал адвокат, качая головой. — Ничего не выйдет. Во всяком случае, до тех пор, пока я не обдумаю как следует и ваше предложение и… и возможные последствия. Как минимум мне нужно посоветоваться с клиентом, взвесить все варианты.

Доусон с трудом удержался, чтобы не схватить адвоката за лацканы дорогого пиджака и не встряхнуть как следует. Вместо этого он подался вперед и заговорил быстро и горячо:

— Варианты? Какие варианты?! У вас их только два. Первый, и наиболее вероятный, заключается в том, что присяжные приговорят Уилларда Стронга к смертной казни, — а они, поверьте, сделают это если не с удовольствием, то с полным сознанием выполненного долга. Тогда смертельный укол получит невинный человек, а на вашей профессиональной репутации останется такое пятно, от которого вам ввек не избавиться. — Он наклонился еще ближе к лицу Глизона, которое заблестело от испарины. — Но есть и второй вариант… Вы должны положиться на меня — на человека, который готов выступить в защиту Стронга, и не голословно, а весьма и весьма аргументированно. В этом случае Стронг моментально выйдет на свободу, а вы станете героем, будете выступать по телевидению и к тому же заработаете себе такую репутацию, что каждый убийца в южных штатах будет умолять вас защищать его в суде. Ну как?..

Доусон был уверен, что нарисованная им перспектива Глизону весьма по душе, но адвокат все еще сомневался, подозревая подвох.

— Все это хорошо, но… — промямлил он.

— Что вас смущает?

— Я боюсь, что все получится не совсем так, как вы говорите.

— Если вы не позволите мне встретиться с вашим подзащитным, все закончится настоящей катастрофой. И для него, и для вас лично.

— Поймите, я действую в первую очередь в интересах своего клиента. И ради него я должен быть осторожен.

— Я уже сказал: для осторожности и долгих раздумий нет времени. Решайте.

— Но…

— Да или нет, Глизон?!

— Послушайте…

— Я жду.

— Мистер Скотт!..

— Я — ваша последняя надежда. И вашего клиента, если на то пошло.

— Уиллард может не согласиться…

— Тогда ему останется только молиться, но я что-то сомневаюсь, что бог захочет ему помочь. Зато я хочу и могу.

— Мне не…

— Устройте мне встречу с Уиллардом, черт вас возьми!

Этот повелительный окрик заставил Глизона отшатнуться, но он подействовал. Адвокат нервно моргнул и опустил сложенные на груди руки.

— Вы будете говорить с помощью видеофона.

— Согласен.

— И я все время буду рядом.

— Как хотите.

— Я запишу ваш разговор на магнитофон и сделаю расшифровку.

— Прекрасно!

— И если впоследствии вы попытаетесь оклеветать моего клиента, я подам в суд на вас и на ваш журнал.

— Договорились. — Доусон поднялся. — А теперь действуйте. Я и так потерял с вами чертову уйму времени.

Организовать свидание с заключенным без предварительной договоренности было нелегко. На это потребовалось время, которое показалось Доусону вечностью. Расхаживая по комнате ожидания, он кусал ногти и нетерпеливо поглядывал на Глизона, который нервничал и потел, пытаясь добиться скорейшего выполнения всех предписанных правилами формальностей от тюремного персонала, который никуда не спешил и вообще не понимал, почему свидание со Стронгом должно состояться именно сегодня, а не завтра и не через неделю. В конце концов журналиста в сопровождении адвоката все же провели в оборудованную видеосвязью комнату для свиданий.

Прошло еще минут пять, и в такую же комнату, но расположенную совершенно в другой части тюрьмы, ввели Уилларда Стронга, закованного в наручники и ножные кандалы. С мрачным и даже враждебным видом он плюхнулся на стул перед монитором, с помощью которого особо опасные заключенные обычно общались с адвокатами и родственниками. На Глизона Стронг взглянул с нескрываемым презрением, потом его взгляд переместился на Доусона.

— А ты кто такой? — проговорил он в микрофон.

Доусон лениво улыбнулся.

— Веди себя хорошо, Уиллард. Возможно, я здесь, чтобы спасти твою жалкую жизнь.

* * *

На обратном пути в тюрьму Амелия вела машину, а Хедли, сидя на пассажирском сиденье, разговаривал по мобильнику с Кнуцем. Впереди на шоссе произошла небольшая авария, и движение было затруднено. Обе полицейские машины без опознавательных знаков, двигавшиеся, как и раньше, впереди и сзади автомобиля Амелии, с трудом лавировали в плотном транспортном потоке. Скорость упала до каких-нибудь пяти-десяти миль в час, и Амелия все чаще поглядывала на часы, так как хотела вернуться на остров еще засветло. Правда, запас времени у них еще был, но она опасалась, что, если так пойдет и дальше, они застрянут в Саванне надолго.

Хедли закончил разговор и убрал мобильник.

— Кнуц постарается использовать странный утренний звонок начальнице Доусона, чтобы выиграть для нас еще немного времени, — сказал он. — Думаю, у него получится. Зачем старина Берни звонил в журнал? Почему лгал? На эти вопросы руководству Кнуца будет нелегко ответить, если только…