Влюбленный без памяти

– Аллилуйя! – наше словечко из времён, когда у “Братьев Грим” вышел альбом “Крылья Титана”. Это был две тысячи десятый, Соня хорошо засыпала в машине, и мы катались иногда по городу и слушали музыку.

– Что тогда? Тебе со мной плохо? Расскажи.

– Зачем?

– Нет ничего более соблазнительного, чем разговоры о сексе. Разве нет?

– Но не с тем, кого ты трахаешь уже десять лет, – смеюсь я, и он резко останавливает мою голову на месте. Я встречаю взгляд его глаз. Они всегда очень тёмные, темнее шоколада. В сочетании с алебастровой кожей – слишком яркие.

– Десять лет. Ты мне принадлежишь так долго, – шепчет он, и мне хочется выть. Вот бы он все десять лет так смотрел на меня и такие слова говорил. Что я его. Что я ему принадлежу. – Не увиливай.

– Нет, мне не было с тобой плохо… Мне было хорошо.

– Как?

– Хорошо, – я краснею, мы с Марком о таком говорили первые пару лет, потом – нет. Потом мы стали знать друг о друге слишком много.

– Лучше, чем с собой? – он знает, что говорит ужасные пошлости, и не сдерживается от улыбки, а я уворачиваюсь, потому что щёки горят. Не могу объяснить почему. Я смелая в постели, меня трудно смутить, но сейчас кажется, будто он мальчишка, который смеётся надо мной, и это тоже своего рода кайф. Но кайф странный, трогательный и заставляющий краснеть.

– Что это вообще значит?

– Ну знаешь. С самой собой. Ты же хорошо должна знать своё тело, – он скользит ладонями по моим бёдрам до края шорт. Потом обратно, но уже растопырив пальцы так, что они обхватывают почти всю доступную для обозрения площадь. – Ты стройная, такая тонкая. Чем ты занимаешься?

– Я инструктор по йоге.

– Такая вредина и колючка учит гармонии и спокойствию? – его брови ползут вверх. Он знает, что цепляет меня.

Как же горько, что забудет это! Забудет! Забудет!

– Забудешь! – говорю вслух, и он взглядом спрашивает, о чём речь.

– О чём?

– О том, какой ты бесячий нахал, – отвечаю ему и притягиваю к себе за край футболки. – Хочешь историю? – моя смелость не знает границ, но он меня, пожалуй, убедил, что я могу ему доверять. – Однажды мы занимались сексом на этой лавочке.

Он рад, он заинтригован и, сдерживая улыбку, кусает губу, а потом согласно кивает, мол, я мог. Я мог. И смотрит на меня так, будто сейчас продемонстрирует как.

– Мы сидели тут. На этой лавочке, только ты был по другую сторону. В этих ужасно ухоженных кустах. И я была в платье, а ты вот так же в футболке и джинсах, и наглости тебе было не занимать.

– Дай угадаю, я тебя поцеловал?

– Ни разу. Поцеловал ты меня позже, в квартире, а тут на лавке ты только действовал.

– И как это было?

– Быстро, – шепнула я, приблизившись к его губам так, чтобы помада отпечаталась.

– М… не лучший комплимент.

– Поверь, это того стоило.

– А ещё?

– Что ещё?

– Где ещё?

Я стала вспоминать. Я поняла, что всё могу вспомнить. Он же мог уломать меня везде. И машина – для слабаков, это почти норма. Мы могли оставить Соню с папой и под предлогом поездки за смесью “перепихнуться” в тачке на безлюдной обочине. Был период, когда в машине всегда лежала пачка гигиенических салфеток, и мы смеялись, когда кого-нибудь подвозили, потому что боялись, что где-то забыли бельё или что-нибудь сильно компрометирующее. Мало ли. Мы осквернили подъезд и бесстыдно поднимались потом в таком же осквернённом лифте домой.

Открытый балкон – не проблема.

И не вылезти из постели весь день.

И как же было иногда сумасшедше круто просто проснуться и понять, что нам никуда не надо.

Я выныриваю из воспоминаний, не понимая, вслух это всё бормотала или про себя. Выныриваю и понимаю, что его губы касаются моих ключиц, и он держит мою талию дрожащими от нетерпения руками. Он хочет обнимать крепче и без мешающей ему рубашки.

– Ты об этом пожалеешь, – качаю головой, а он кивает. – Ты всё вспомнишь и пожалеешь.

– Тогда тебе это зачем? – спрашивает он, и слова поют на моей коже.

– Сама не знаю. Ты заставил меня взять паузу и многое вспомнить.

Глава 17. Тогда

Мы сидели на балконе. Одна твоя рука держала меня за талию, а вторая гладила ключицы, подбородок, скулы.

– У тебя веснушки. Они не рыжие, не коричневые, а тёмно-серые. И ты немного смуглая.

– К чему ты?

– Это очень красиво. У тебя красивая кожа. Никогда не думал, что такое сочетание возможно.

– Зачем ты делаешь мне комплименты? – я насторожилась и отодвинулась, чтобы сесть на лавку.

Но ты не дал. Твои руки крепче сжали меня, спасая от побега.

– Потому что захотел.

– Нет, потому что мне грустно. А грустные девушки – лёгкая добыча.

– Ты и так моя добыча. Уже моя добыча.

– Почему это? Мы же просто притворялись.

– Мы целовались.

– Один раз ты притворялся, в другой раз я.

– Ты такая наивная, – ты обнял меня покрепче, зарываясь носом в мои волосы, и выдохнул в них, меня до косточек пробрало теплом. Даже смешно. – Милая, безусловно, мы притворялись, но будь честна – поцелуи не случаются просто так. Они всегда от того, что два человека очень сильно их хотят. Я очень сильно хочу тебя. А ты?

– Зачем ты спрашиваешь? Это глупость. Мне нужно пойти спать!