Влюбленный призрак

Тома́ наскоро переоделся в доме на Грин-стрит, после чего они с отцом высадились в шести улицах от колумбария – предосторожность для заметания следов, которую Раймон почерпнул из телесериалов. Отпустив таксиста и дождавшись, чтобы машина скрылась из виду, они дошли до перекрестка бульвара Гири и авеню Бомон, где Раймон застыл как вкопанный перед заведением под названием Mel’s Drive-in.

– Настоящий «драйв-ин»! – воскликнул он с видом восторженного мальчишки, указывая на синюю неоновую вывеску. – Прямо как в кино пятидесятых годов! Зайдем, неразумно нарушать закон на пустой желудок, не хватало, чтобы ты грохнулся в голодный обморок.

Тома́ посмотрел на часы. Полночь еще не наступила, к тому же отец, говоря о еде, был недалек от истины. Заглянув в закусочную, он убедился, что внутри все соответствует их ожиданиям.

Вдоль витрины тянулся ряд боксов с сиденьями из зеленой искусственной кожи, вокруг пластиковых столов теснились стулья, у барной стойки высились вращающиеся табуреты, у колонны стоял разноцветный музыкальный автомат.

– Ты только полюбуйся! – продолжал радоваться Раймон. – А ведь я танцевал с твоей матерью под Rock Around the Clock! Мелочь найдется?

Тома́ порылся в карманах и опустил в прорезь монету в 25 центов. По залу разнеслась песня в исполнении Билла Хейли, клиенты за стойкой удивленно оглянулись. Тома́ с отцом уселись в боксе. Официантка в розовом платьице и белом фартуке принесла Тома́ меню и чашку кофе.

– Мне снова двадцать пять! – простонал Раймон, гладя ладонью зеленое сиденье.

– Ты часто бывал в драйв-ин?

– Каждый четверг я ходил в кино и во время фильма мечтал поужинать в таком месте. После сеанса мы с приятелями расхаживали по тротуарам, выпятив грудь, – изображали кинозвезд. Мир лежал у наших ног. Ты не представляешь, как я счастлив здесь оказаться. Впервые вижу все это не на экране, а наяву.

Глядя на отца, Тома́ заметил, что тот еще сильнее помолодел. Потому ли, что осуществилась его мечта, или потому, что время, как в звучащей на весь зал песне, потекло в обратную сторону?

Вскоре после полуночи они дошли до ограды парка, и Тома́ убедился, что она гораздо выше, чем он представлял, да и ногу было поставить некуда, одни вертикальные прутья. Подпрыгнуть и зацепиться за острые наконечники, чтобы подтянуться, и думать было нечего – так можно было проткнуть себя насквозь.

– Жаль, что я не могу тебя подсадить, – простонал Раймон. – С ума схожу от своей ущербности!

– На твоем месте я бы не жаловался, – отозвался Тома́. – Но, боюсь, наша авантюра завершилась, не начавшись.

Он подошел к каменной колонне ворот и проверил неровности между блоками.

– Может, и получится…

С этими словами он попытался взобраться на колонну.

– Смотри шею себе не сверни! – причитал отец, ждавший его с внутренней стороны ворот.

Тома́ успешно преодолел преграду и спрыгнул в мокрую траву.

Они направились к административным корпусам. Раймон прокладывал путь, высматривая сторожей, Тома́ следовал за ним по пятам.

– Ты уверен, что это то самое окно?

– Так же как и в том, что прихожусь тебе отцом, а мы с тобой похожи как две капли воды.

Тома́ нагнулся за камнем, намереваясь разбить стекло.

– Надеюсь, здесь нет сигнализации.

Раймон задержал его предостерегающим жестом.

– Подожди! Я слышу какой-то звук. Спрячься! Я проверю, в чем дело.

Спрятаться можно было в единственном месте – за скамейкой посреди лужайки, но, чтобы до нее добраться, предстояло пересечь открытое пространство. Месяц светил в небе достаточно ярко, чтобы Тома́ опасался быть обнаруженным. Ему ничего не осталось, кроме как распластаться между двумя кустами шиповника. При этом он ободрал себе руки и ноги о колючки и прикусил губу, чтобы не застонать от боли.

– Все в порядке, ложная тревога, мне показалось, или мышь прошуршала, – радостно сообщил вернувшийся Раймон. – У меня теперь чрезвычайно острый слух! Ты где?

– Здесь, – проворчал Тома́, вставая.

– Зачем ты валяешься на земле?

– У меня все руки в крови, как, спрашивается, я теперь дам концерт?

Раймон покосился на его царапины и закатил глаза.

– Ерунда! Ну и неженка!

– Как там сигнализация? – спросил Тома́, растирая себе запястья.

– Не могу не ответить на столь вежливую просьбу. Одна нога здесь, другая – там.

Раймон заторопился к главному входу в здание. Тома́ окликнул его, он удивленно взглянул на сына, потом хлопнул себя по лбу ладонью.

– Как я сам не догадался! Зачем усложнять, когда все так просто?

Он вернулся и преспокойно прошел сквозь стену.

Тома́ дрожал от страха пополам с нетерпением. Немного погодя отец высунулся из окна.

– Славная ночка, не правда ли? – произнес он мечтательно, глядя в небеса.

– Не мог бы ты сосредоточиться? Я, кажется, рискую ради тебя своей шкурой.

– Ну и брюзга же ты! Я просто пытаюсь разрядить обстановку. Значит, так: я не специалист, тем не менее все тщательно осмотрел и не заметил ничего, похожего на сигнализацию. Ни датчиков на окнах и дверях, ни детекторов движения.

– Как я погляжу, ты в этом кое-что смыслишь!