Вместе. Синдром Керчепина (СИ)

— Если кто-то думает, что мне неизвестна причина провала, может сказать об этом.

Свинец молчания. Абсолютно пустые взгляды членов группы, лишь Борута побледнел еще больше, глядя на лидера с плохо подавляемым страхом.

— После тренировки сбор в общем зале в корпусе Д-2, получите дальнейшие инструкции. Вы оглохли? Чего встали? Выполнять.

Все заторопились к выходу. Кроме меня. Я осталась стоять с прямой спиной и напряженными мышцами, не сводя взгляда с Садиста. Сегодня мы не договорили, сегодня не оставлю просто так игнорирование.

Он медленно повернул ко мне голову, ярко улыбнулся, в глазах читалось торжество. А у меня внутри будто лопнула сфера с будоражащим холодом: он и это просчитал, он провоцировал меня, расставлял ловушку за ловушкой, ждал, когда же… И вот. Но это еще не все. Один из моих ходов Тэппа очень удивит.

— Какое тонкое замечание, Карамелька, — хрипловатая ласка в голосе прошлась по нервам, будто наждачная бумага. — Как думаешь, во что оно тебе обойдется?

Я смотрела в это безупречно красивое лицо, любовалась каждой отточенной чертой и думала, как далеко мы оба способны зайти в этой партии, что остановит Иоданира Тэппа? Что остановит меня, знала: его уничтожение. Не обязательно физическое, психологическое меня тоже вполне устроит.

— Ты поблагодаришь меня? — поинтересовалась спокойным тоном.

Садист рассмеялся, слегка запрокинув голову, потом резко смолк, обвел меня изучающим взглядом, шагнул ближе.

— Я не сомневался, что сегодня ты выскажешься. — Вопреки моим ожиданиям, он не злился, в светло-серых глазах — сама безмятежность, но что-то было в его ли твердом голосе, обманчиво расслабленной позе, возвышающемся ли надо мной почти на две головы теле, вернее, его ауре — это что-то тревожило меня до адреналиновых мурашек по коже.

— И, знаешь, я уже придумал для тебя наказания. Одно простое, даже не наказание вовсе, вполне приятное. А другое… Другое как раз для самоуверенных малявок вроде тебя. Оно последует, если и поведешь себя как малявка.

— Ты херовый руководитель и глава группы, Тэпп, — деланно равнодушно усмехнулась я.

Садист сказал то, чего от него не ожидала. Именно поэтому хотелось наступить на его любимую мозоль. Он мнил себя непогрешимым командиром, в восьми случаях из десяти таким и был, но не сегодня.

Тэпп сжал челюсти.

— Чудесно, Зарянская. Шесть часов в тренировочной капсуле. Трип я выберу сам, когда ты там окажешься. Тебе не понравится.

— Это значит, я повела себя как малявка? — издала смешок, чтобы скрыть сковавшие меня шок и страх.

— Шесть с половиной часов, Зарянская. Еще слово — и будет семь. Вперед.

Я демонстративно медленно подошла к выдвижной панели и сложила внутрь перчатки, шлем, специальный жилет. Тэпп через секунду присоединился, избавляясь от своего оборудования. В полном молчании мы покинули комнату для вирта.

Тренировочные капсулы располагались в небольшом крыле, сразу за помещениями и полигонами для альтернативщиков, чем-то они напоминали саргофаг. Узнала, что это та еще садистская новинка, разработка, внедренная где-то год назад, до глухой провинции пока не дошедшая. Ее суть схожа с виртом — полное погружение, вот только нагрузка не двигательная, а на мозг, зачастую психологическая, в некоторых случаях сопряженная даже с болью. К примеру, однажды я буквально очутилась в трясине, причем она засасывала меня, сковывая мышцы до дискомфорта. Чтобы выбраться, понадобились не только физические усилия, после которых ныло все тело, но и умение давить панику, нестандартно мыслить.

Максимальное количество часов, которое рекомендовано проводить в тренировочных капсулах студентам, пять. Плохо подготовленные могут проторчать там четыре. Тэпп же назначил мне шесть с половиной — количество выше критического. После такого наказания я могла не просто слечь, рисковала лишиться рассудка.

Мне было что терять. И речь не идет о жизни, ее не видела смысла ценить. Я справлюсь назло этой сволочи, которая шагала рядом, испытующе поглядывая на меня, ожидая увидеть тень страха в глазах.

Общие коридоры и рекреации не пустовали, сейчас у многих началось свободное время. Мимо проходили учащиеся, кто-то копался во всемирной Сети в специальных зонах, небольшая группа собралась у информационного табло, где демонстрировались кадры с межзвездником, который готовились запустить через две недели. Потом мы очутились в переходе с прозрачными стенами. Я любила тут проходить и, будь сейчас одна, насладилась бы изжелта-серым небом и предзимней звонкой пустотой природы. Выходить нельзя, но никто не запрещал представить и в воображении ощутить тяжелый холодный воздух, ставшую твердой от заморозков землю, прикосновение колючего инея, покрывшего жесткую искусственную газонную траву.

Тэпп, кажется, поймал мой взгляд, направленный во двор, удивленно приподнял бровь, хотел отпустить очередную колкость, но я не дала, заявив:

— Я не смогу присутствовать на общем сборе. Причина уважительная, — официально обронила, ускорив шаг.

— Принимаю. Информацию скину на твой планшет.