Вне подозрений

Мойра и Джин обменялись понимающими взглядами. Баролли раздраженно отодвинул стул. Ему вовсе не хотелось лететь в Сан-Франциско, причина заключалась совсем в другом. Было бы этично предложить отправиться в Америку ему, все же он прослужил в отделе куда дольше Трэвис. Он также не отказался бы выяснить, что случится в Лондоне и как станет работать команда во время поездки шефа в Штаты.

Лангтон выглянул из своей двери, заметил насторожившегося Баролли и добавил:

— Пока Майк будет вживаться в роль папы и нянчить малыша, ты останешься за старшего.

— Итак, вопрос с начальством улажен, — задумчиво произнес Баролли.

— Мы подвешены на ниточках, а вернее, на собственных шеях. И в запасе у нас всего две недели. Через пятнадцать минут я проведу брифинг.

— Хорошо, — ответил Баролли, которому никак не удавалось успокоиться.

— Я знаю, что ты ненавидишь летать. А мне еще предстоят долгая поездка из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и внутренний рейс до Чикаго. Обернуться нужно будет за три дня. Только за три.

— Черт, ну и дела, — присвистнул Баролли.

— Времени в обрез. Или я что-нибудь сделаю, или все развалится, а тогда нам конец. — Лангтон потер подбородок, который уже давно следовало побрить. — Пока меня не будет, ты должен копнуть поглубже и найти хоть что-то. И тогда я сброшу с плеч весь этот груз, все это бремя с убитыми женщинами.

— Ладно. Буду стараться.

Анна до того разволновалась, что с трудом смогла усидеть на месте. Она еще ни разу в жизни не была в Штатах. Ей также понравилось, что они полетят с Лангтоном вдвоем, но рассказывать об этом Анна никому не собиралась и надеялась сохранить тайну.

Вечером, приехав домой, она допоздна отбирала и упаковывала вещи. Они условились встретиться в аэропорту в половине десятого утра. Анна достала паспорт и убедилась, что у нее есть немного денег для обмена на доллары перед вылетом. Она закончила дела и повесила на дверь свой новый костюм, чтобы не лазить с утра в гардероб. Вскоре после десяти вечера раздался телефонный звонок. Она подбежала и взяла в руки трубку, подумав, что это может быть Лангтон.

— Анна, — ласково произнес мужской голос.

— Да. Кто это?

— Неужели вы меня не узнали?

Она почувствовала, что у нее зашевелились на макушке волосы.

— Нет. Простите, не узнала, — солгала она. — Кто же это?

— О’кей, тяжелый случай. Ну что же, поиграем, я не против, — засмеялся он. — Это Алан Дэниэлс.

Она постаралась взять себя в руки и сосредоточиться.

— А откуда у вас номер моего телефона?

— Но вы же, конечно, значитесь в телефонном справочнике.

— А, да.

— Вы не желаете выяснить, почему я вам позвонил?

— Да, но сейчас уже поздно. — Ей захотелось бросить трубку.

— Вы любите балет?

— Да, я люблю. Даже очень.

— У меня есть два билета. Буду счастлив, если вы составите мне компанию, а потом мы могли бы поужинать в Айви. Вы не возражаете?

— Ну что же, да, мне нравится балет. — Она сглотнула слюну и чуть не поперхнулась. — А на какой день у вас билеты?

— На завтрашний вечер. Я понимаю, у нас очень мало времени, но…

— Мне жаль, мистер Дэниэлс…

— Нет, нет, нет, просто Алан, — перебил ее он.

— К сожалению, меня не будет в Лондоне. — Она уже собиралась сказать, что летит в Америку, но тут же осеклась. — Большое спасибо, что вы подумали обо мне, Алан.

— И куда же вы едете?

— В Манчестер, — солгала она.

— Что вы будете делать в Манчестере? — не отставал Дэниэлс.

— Э… Это сугубо деловая поездка.

— Мы могли бы отправиться туда вместе. И когда вы рассчитываете вернуться?

— Видите ли, мне придется там задержаться. Мой шеф сказал, что такое вполне возможно.

— Что же, тогда встретимся как-нибудь в другой раз. Вы позволите мне вам снова позвонить?

— Да, да, конечно. Благодарю вас за внимание.

— Не стоит благодарности. Спокойной ночи, Анна. — Он повесил трубку.

Никакого ее номера в телефонном справочнике не было.

Как же он раздобыл его? Стоя под душем, она мысленно повторила каждое слово их разговора. И откуда Алан Дэниэлс узнал, что она любит балет? Не просто любит, а обожает. Наверное, у него отличная интуиция и он обо многом способен догадаться.

Она подогрела себе сандвич и выпила чашку чая. Звонок окончательно вывел ее из равновесия, а она и без того была взволнована предстоящей поездкой в Штаты. Наконец Анна легла в постель, потянулась было к лампе-ночнику, но передумала и опустила руку. Фотография отца висела не лицом к комнате, а была повернута к стене. Она всегда дотрагивалась до нее по вечерам, перед сном. И он тоже всегда смотрел прямо на нее, на комнату, и она никогда не поворачивала его портрет.

Анна крепко зажмурила глаза. Ей сделалось страшно. Может быть, она перевернула рамку утром, когда чистила ее, и не заметила, что расположила не той стороной? Она попыталась вспомнить, не сделала ли это спросонок, но твердо знала про себя, что это не так. Она оставила открытой входную дверь, когда спустилась и вынесла мусор, но отсутствовала лишь несколько минут. Неужели он проник к ней в дом?