Вне подозрений

— О’кей, тогда останемся в отеле.

Вернувшись в номер, Анна опять приняла душ. После плавания в бассейне и частого мытья под душем ее волосы с трудом поддавались контролю и торчали в разные стороны. Она спустилась в холл сразу после восьми вечера и с удивлением обнаружила, что Лангтон переоделся не в очередной официальный костюм, а в легкий свитер и джинсы.

— Ручаюсь, что ничего хорошего в их меню нет. Обычные сандвичи. Я поговорил с менеджером, и он посоветовал нам проехать в один ресторан. Я уже заказал там столик. Он мне его очень хвалил. Не беспокойтесь, Трэвис, и пейте, что вам угодно. Вести машину буду я.

Шофером он оказался из рук вон скверным и чуть не угробил себя и Анну, выехав с автостоянки не на ту сторону шоссе. Он раза два пытался подрезать другие автомобили и «пролететь» над центральной линией. А потом умерил свой пыл, и они медленно потащились по дороге, оглядываясь то направо, то налево в поисках нужного адреса. Однако в ресторане Лангтон моментально преобразился и повел себя как настоящий джентльмен. Он взял Анну за локоть и проводил к столу. Похоже, его переполняли радостные предчувствия. «Неужели звонок женщины с сексуальным голосом способен так подействовать на мужчину?» — задумалась она.

— По-моему, вам здесь нравится, не так ли? — улыбнулся он и осмотрелся вокруг, когда они заказали блюда.

— А из отделения никаких новостей не поступало? — спросила она.

— Давайте хоть на полчаса забудем о работе.

Она удивленно приподняла бокал вина:

— Ваше здоровье!

Вино оказалось столь прохладным и тонким на вкус, что после нескольких глотков у нее тоже поднялось настроение.

— А вы хорошо уживались со старым Джеком? — внезапно поинтересовался он.

— Да-да, он был замечательным отцом. Конечно, он частенько отсутствовал, но, когда бывал дома, уделял мне и маме все внимание. И обожал придумывать для нас развлечения, знаете, пикники, походы в театр и прочее. Он всегда следил за моими спортивными успехами. А я была ими просто одержима. Занималась верховой ездой и мечтала о собственном пони, но, разумеется, мы не могли позволить себе такую покупку. Ведь за ним нужно ухаживать, держать его в конюшне, в стойле. Хотя я до сих пор езжу верхом каждую субботу.

— А вы выигрывали призы? — задал он вопрос, осушив бокал.

— Да, случалось. Однажды папа с головы до ног украсил меня лентами и заснял. У меня сохранилась эта фотография: первая, вторая и третья полоски лент, и все разного цвета, — засмеялась она.

— Моя дочь Китти хочет научиться верховой езде. Но я понял, что́ вы имели в виду. Это дорогое удовольствие. И потом, нужно будет приобрести шпоры, седло и прочие необходимые вещи.

— Там, где дают уроки — в конюшнях, — обычно берут напрокат подержанное снаряжение. — Анна сделала паузу. — А ваша жена умеет ездить верхом?

— Нет. — Он тоже помедлил, и признание далось ему с трудом: — Китти было восемнадцать месяцев, когда мы поженились, и я ее удочерил. Стоит мне подумать, что я толком не был женат, и я тут же вспоминаю Китти. Она — важная часть моей жизни.

Анна попробовала закуску, решив, что он уже завершил эту краткую исповедь, и с изумлением услышала, как он продолжил обсуждать с нею свои личные дела:

— Когда вы внезапно теряете любимого человека, то не можете избавиться от мучительной боли. Горе поглощает вас, и если оно не проходит, вы начинаете искать кого-то или что-то, способное облегчить эту боль. В какой-то мере второй брак стал для меня подобным лекарством, особенно благодаря Китти, но… — Он вздохнул. — Простите меня, Трэвис. Вы слишком молоды и еще ничего не знаете. Моя первая жена умерла от опухоли мозга. Как-то вечером она легла спать с головной болью. Утром голова у нее по-прежнему болела, но она поехала на работу. Там ей стало плохо, она ослабела, потеряла сознание. А потом — мгновенный конец, она умерла через два часа.

— Мне очень жаль, — соболезнующе проговорила Анна.

Он через силу улыбнулся:

— Мне тоже.

Когда им подали первое горячее блюдо, разговор завершился. Анне еще не попадался человек, способный в считаные минуты поглотить целую порцию. Когда она прожевала несколько кусков, Лангтон уже опустошил тарелку.

— Вы что, спешите на поезд? — поддразнила его она.

Лангтон озадаченно посмотрел на нее и наполнил их бокалы.

— Моя мама часто говорила, что я очень быстро ем, — пояснила Анна.

— О, извините. — Он усмехнулся. — Расскажите мне о вашей матери. — Отломив половинку ломтя хлеба, он намазал его маслом. — Ее звали Изабель, не правда ли?

— Да.

— И она хорошо готовила?

Анна засмеялась.

— Она хорошо справлялась с другими делами, но кулинаркой бы ее никто не назвал.

Лангтон обернулся и попросил официанта унести их тарелки.

— Кто же у вас готовил?

— Отец. Ему это блестяще удавалось.

— В самом деле? — Лангтон, кажется, не поверил ей.

— Да, правда, очень хорошо. Мы пекли дома хлеб и пироги…

Она осеклась, когда ей подали семгу, а ему рыбу по-монастырски.