Вне закона

— Главным образом. — Беззаконец опять повернулся к окну. — Но еще мне нужен просто пишущий помощник. Тот, кто возьмет мои записи и наброски и доведет их до ума. Задокументирует то, что я стараюсь делать.

— Это все?

— По большей части. Будут и другие поручения. Возможно, даже немного аналитические… ну, вы знаете, работы по расследованию. Но ведь тот, кто обучается журналистике, должен любить время от времени пробовать себя в свободном поиске.

— Я не говорил, что обучаюсь журналистике.

— Да, вы не говорили. Но я много знаю о вас, Феликс Орлеан. — На этот раз он произнес мою фамилию правильно. — Поэтому-то я и повесил странную куколку на двери. Хотелось посмотреть, не суеверны ли вы. Известно мне и про вашего отца, Джастина Праудфута Орлеана, процветающего адвоката в Луизиане. И про вашу матушку, Кэтрин Хэйдити, бывшую до выхода замуж за вашего отца студенткой-медичкой и решившую посвятить свою жизнь вам и вашей сестре Рэйчел, которую теперь знают под именем Анжела в той части Лондона, что зовется Брикстон.

Такое впечатление, что он меня здоровенным окороком по башке трахнул. Я и знать не знал, что моя мать была студенткой-медичкой, но, похоже, это правда, ведь она всегда хотела, чтобы Рэйч стала врачом. Но я и ведать не ведал, что Рэйчел перебралась в Англию.

— Откуда вы…

— А это уже другое дело. — Беззаконец бросил взгляд на лэптоп на маленьком столике. Потом воздел указующий перст. — Никакие исполняемые вами для меня поручения не фиксируются в компьютере. Я хочу выждать, пока мы сделаем все верно, чтобы позволить миру узнать о нашей работе.

— Я у вас не р-р-работаю, мистер Беззаконец, — выговорил я, ненавидя себя за то, что заикнулся.

— А почему?

— Хотя бы потому, что не знаю, чем вы занимаетесь. И мне не по душе люди, которые звонят мне в любой час ночи. У вас двери обшиты досками, и вы сами называете себя анархистом. Какой-то тип, ни дать ни взять уличный головорез, приходит и, типа того, отчитывается перед вами.

— Я сказал вам, чем занимаюсь. Я анархист и хочу, чтобы у всех все обстояло прямо и честно. От безумца политикана, возомнившего, будто он может ограничивать права других на том основании, что располагает некоторыми сведениями об изнанке истины, до фашиста-мэра, старающегося задавить маленького человечка для того, чтобы набивать свои сундуки золотом, и заново изобретающего полицейское государство.

Я последний честный человек, ковбой с востока. А вы, мистер Орлеан, вы молодой человек, старающийся сотворить из себя кое-что. Ваш отец богат, но вы сами оплачиваете путь, который выбрали для себя. Он, готов поспорить, хотел, чтобы вы стали адвокатом, а вы повернулись к нему спиной, чтобы самому решать за себя. Это уже половина пути ко мне, Феликс. Почему бы не взглянуть, что будет дальше?

— Я в силах позаботиться о собственной жизни, мистер Беззаконец, — буркнул я. — От работы мне требуется только одно: деньги.

— Сколько?

— Ну, скажем, плата за учебу, которая составляет пятьсот пятьдесят в месяц, другие мои расходы…

— Стало быть, вам нужно сорок две тысячи, включая налоги, в том, разумеется, случае, если вы налоги платите.

Сам я досчитался до той же суммы, целый день убив на бухгалтерские выкладки.

— Разумеется, я плачу налоги, — выдавил я.

— Разумеется, платите, — поддакнул Беззаконец, широко улыбаясь. — На этой должности я буду платить вам нужную сумму. От вас необходимо лишь согласие попробовать себя в этом качестве несколько недель.

Взглянув на фото Бакунина, я подумал, а не посылает ли мне судьба шанс. В деньгах я нуждался. Предки ни на одно мое письмо не ответили бы, не то что стали бы платить за мое образование.

— Я не уверен…

— В чем?

— В кромке, о какой вы говорите. Она… похожа на границу законности. По одну сторону законопослушание, а по другую — нет.

— Феликс, вы всего-навсего служащий. Как и любой из работающих на «Энрон» или «Хасбро».[17] Ни один из них не несет ответственности за то, что сотворили или не сотворили их работодатели.

— Я ни за что не стану делать что-либо противозаконное.

— Разумеется, — воскликнул Беззаконец.

— И учеба у меня будет стоять на первом месте.

— Можем договориться о гибком графике.

— Если мне не понравится то, что происходит, я немедленно уволюсь. Без предварительного уведомления.

— В вас говорит студент-юрист, а не гончий пес за новостями, — заметил Беззаконец. — Но, поверьте, вы нужны мне, Феликс. У меня нет времени читать газеты. Если я знаю, что вы просматриваете пять-шесть солидных изданий, у меня как гора с плеч. И здесь вы многому научитесь. Я где только не побывал. От Азии, где я гостил в королевских семьях, до тюрем Турции и Мексики.

— Для меня — никаких нарушений закона, — повторил я.

— Это я уже слышал. — Беззаконец взял с подоконника какой-то листок бумаги и протянул мне. — Подберите сведения об этих людях. Пару дней у вас есть.

— Что вы имеете в виду?

— Ничего сомнительного. Просто выясните, есть ли они в городе. Постарайтесь лично поговорить с ними. Но если не сумеете, просто убедитесь в том, что они здесь и с ними все в порядке.

— Вы полагаете, этим людям может грозить беда?