Вне закона

– Нет! – уперся Слизь. – Или здесь, или жопа об жопу – и кто дальше прыгнет.

– Ладно, черт с тобой. Давай здесь. Светани товар.

Слизь достал горсть патронов и протянул Одинцову. Тот выбрал один наугад и внимательно осмотрел. Довольный, он полез во внутренний карман за деньгами, а Слизь двумя горстями пересыпал ему патроны в наружный карман куртки.

В этот самый момент стоявшая неподалеку «копейка» с тонированными стеклами сорвалась с места. Подъехав к ним на большой скорости, ударила Слизкого передним бампером и сбила на асфальт. Одинцов впрыгнул на заднее сиденье, и машина, взвизгнув покрышками, исчезла из виду.

Когда изумленные опера подбежали к Слизкому, тот еще дышал, но, судя по травме головы, совместимость ее с жизнью пострадавшего была под большим вопросом. Кротов крикнул зевакам, чтобы вызывали «скорую» и, увлекая за собой потрясенных оперов, покинул место происшествия… или преступления… Как посмотреть.

Глава 70

Лена рассказала Антону один случай, который мог произойти в жизни только с ней.

Однажды она сидела в зале ожидания аэропорта Абу-Даби и ждала свой рейс на Москву. Вдруг объявили вечерний намаз, и Лена увидела, как больше сотни арабских мужчин, опустившись на колени, стали молиться. В какой-то момент она залюбовалась отрешенными лицами, которые были обращены всей своей восточной мудростью и строгой красотой к Аллаху. Только к нему одному, Великому. Весь ритуал этой молитвы был настолько величественен и искренен, что Лена невольно до глубины души прониклась этим действом. И когда вся эта толпа молодых, красивых мужчин повалилась лбами на плиты пола, у Лены перехватило дыхание, она взмокла и побледнела. В первый раз в жизни Лена испытала сексуально-религиозный оргазм.

На протяжении всего рассказа Лена краснела, смущалась и кайфовала от воспоминаний. Антон не ревновал ее к прошлому, но всегда, слушая ее рассказы, заново постигал для себя эту загадочную и яркую планету под названием Лена.

Антон был воспитан на других героях и примерах. Он помнил, что у Штирлица была эрекция от выпекания картошки в камине на 23 февраля. Павка Корчагин возбуждался при виде шпал Шепетовской узкоколейки. Павлик Морозов любил красный революционный инцест. Витя Черевичкин – пернатую зоофилию. Наполеон любил старую гвардию, Радик Юркин – молодую. Красный педофил Антон Семенович Макаренко – трудновоспитуемых подростков. И так далее.

Где воспитывалась Лена? С кем она росла? Как жила? Что для нее было примером?

Ни на кого не похожая, ни с кем не сравнимая…

– Лен, а что было дальше?

– Ничего. Зашла в туалет, привела себя в порядок. Поменяла белье и улетела на родину. И это было лучшее воспоминание о Востоке.

– Лен, а Лен… А что дальше?

– Что ты имеешь в виду?

– Лен, я спрашиваю, что мы делаем дальше?

– Я думаю, милый, что нам пора остановиться.

– Я так не думаю.

– Пойми, Антон, рано или поздно мы допустим ошибку. А в нашем деле любая ошибка – крах.

– Нет, Лен. Мы умные – раз, мы делаем хорошее дело – два, и мы еще не до конца выполнили последнюю волю Кузнецова – три. Вот возьми хотя бы Быкова. Карточку твою мы у него забрали, мобилку его спалили, пальцы протерли, фуфлыжные номера с машин уничтожили. Так что ищи-свищи! Вот и выходит по этой считалочке, что рано нам еще на покой. К тому же такой адреналин, что прыжки с парашютом в сравнении с ним – просто понос младенца…

Глава 71

Убийство Слизкого не вызвало того ажиотажа, какого боялся Кротов. Оно было зарегистрировано как ДТП, и после очередного совещания у Дубцова Кротов решил посоветоваться с Антоном.

Они сидели в кабинете Антона вдвоем, и разговор явно не клеился.

– Ты пойми, Крот, я не могу тебе помочь, если не знаю всего. Давай так: или верю, или не верю. Если веришь, сливайся полностью, если нет, то не засирай мне мозги, там и без тебя хватает всякого…

– Успокойся, Князь, я только подыскиваю формулировки. Ты теперь парень женатый. Тебе теперь есть что терять. Поэтому я стараюсь смягчить обороты…

– Крот, мы друг друга давно знаем, и мое семейное положение ни на нашу дружбу, ни на нашу работу не влияет. А то, что я не бухаю с вами каждый день и по панелям не трусь, так это совсем другое, мое маленькое личное дело, не имеющее никакого отношения к нашим общим делам.

– Ладно, Князь, не заводись. Понимаешь, Слизь был моим «барабаном» и накануне стуканул мне, что какой-то хмырь с поломанным носом интересовался патронами для ТТ. Я, естественно, патроны ему дал и санкционировал контрольную закупку. Никому, слава богу, не докладывал, и мы вместе с Костроминым и Пашей пасли Слизь на свой страх и риск. Страху натерпелся – вагон и тележка, а риск закончился убийством Слизи. Когда тот передавал патроны и ждал расчета, вдруг словно из-под земли вылетела белая «копейка», перевернула Слизь, забрала покупателя и скрылась.

– Послушай, Коля, а как выглядел покупатель?

– Да обыкновенно выглядел. Нос перебитый, как у боксера. И еще… Слизь говорил, что у него «череп» под кадыком набит.

– Вот это уже кое-что. Перебитых носов у нас много, а вот в сочетании с черепом один.