Вне закона

Они вызвали Петруню и попросили в виде исключения разрешить им телевизор. На квитанции у Тумана в СИЗО находился принадлежащий ему телевизор. Петруня вначале отказал, сославшись на инструкцию, на что наученный Туманом Череп пригрозил голодовкой и вскрытием. Петруня, глянув на Тумана, укоризненно покачал головой и со вздохом разрешил в виде исключения. Не каждый день, дескать, чья-то жена защищает честь Родины.

Это событие их особенно сдружило. Но и Туман кое-чему научился у Черепа.

Один раз Череп пришел от своего адвоката грустный и озабоченный. После недолгого молчания он написал (чтобы их не прослушивали, они часто, лежа на кроватях, переписывались) Туману, что его правая рука по кличке Борода избил его отца и отобрал у того «мазду». «Это потому он так оборзел, что я в тюрьме», – писал Череп. «Успокойся, – писал в ответ Туман. – Если ты будешь психовать, ничего не изменится. Отсюда ты все равно ничего сделать не сможешь». – «Ты думаешь?!» – Череп как-то странно посмотрел на Тумана.

Возможно, это совпадение, возможно, перст судьбы, но через несколько дней по всем новостям передали, что под мостом Патона нашли голову преступного авторитета по прозвищу Борода…

Общение с Черепом много дало Туману. Они играли на отжимание, и Череп отжимался по двести пятьдесят раз одновременно. Туман, как опытный человек, знал, что Черепу в этот раз удастся соскочить, и предупреждал его:

– Смотри, Игорь, когда выйдешь, беспределом не занимайся. Умей прощать.

– Что ты! – успокаивал его Череп. – Я вместе с Иркой займусь профессиональным баскетболом.

И почти не обманул.

Почему почти? Да потому что, выйдя на волю, кинулся в разборки. Загорелись коммерческие киоски на Крещатике.

Через некоторое время, когда следствие закончилось, Тумана перевели в Лукьяновскую тюрьму, и к нему в камеру заехал царский грев. В огромном мешке с деликатесами (от гусиного паштета до красной икры) была и ксива от Черепа. «Привет, братуха. Сбылись твои прогнозы. Меня крепят за рэкет, но я ни в чем не виноват. Посылаю тебе немного хавчика, ведь ты же не местный. Постараюсь доболтаться, чтобы тебя перевели в мою хату. Отпиши, как твои дела и какие у тебя проблемы. Соскучился по общению и по нашим играм. На этом ограничусь. Жму лапу. Череп».

Но это было потом, а сейчас они добились разрешения на телевизор и с радостью смотрели, как жена Игоря добывала золото для страны. Мистика…

За стенкой в соседней камере сидел очень известный в Киеве человек – Борис Савлохов, один из его младших братьев сидел этажом ниже, и только третий брат был на свободе. С Борисом Туман общался вечерами через решетку. И пару раз во время купания в бане. Он угощал Бориса коньяком и баночным пивом. У Тумана вскоре появилась возможность приобретать алкоголь и американские сигареты. Потом к Туману подсадили полковника милиции, которого забрали прямо с работы, он даже не успел переодеться. Он так и ходил в форме, но без погон. Полковник был преподавателем в школе милиции и сел за взятки. Хотя Туман сразу понял, что это интриги. У полковника был оборотистый приятель, который приезжал к нему на службу, усаживал его возле себя в машину и перевозил разные грузы. Если на посту ГАИ или где-нибудь в дороге их останавливали сотрудники милиции, он говорил полковнику: «Паша, отмажь, покажи корочки, я так опаздываю». Паша, облаченный в форму, доставал удостоверение, и их без досмотра и проверки всегда пропускали. За эти поездки он подарил Пашиной жене на день рождения шубу, а Паше, тоже на день рождения, – золотые часы. Потом он куда-то исчез, а Пашу арестовали прямо на работе. Прелесть ситуации состояла в том, что приятеля взяли в другом городе за убийство. Опера с ним серьезно поработали, и он то ли за «боюсь», то ли за «сало» сдал их делишки с потрохами. Все бы ничего, но жена Паши и сын отказались от отца и мужа-оборотня в день его ареста. Жена преподавала в той же школе, а сын был курсантом школы милиции. Поэтому они не принесли ему даже смены белья и продуктовой передачи. Два месяца, набрав в рот говна и стиснув зубы, несчастный полковник сидел и ждал справедливости. Туман, выслушав эту историю, сначала отрезал колбасы и сала и еле успел отдернуть руку, так как они исчезли во рту у полковника. А потом достал бумагу и ручку и продиктовал полковнику первую жалобу на имя Генерального прокурора Виктора Шишкина.

– Ты почему сам не пишешь? – спросил он у несчастного узника.

– А зачем? Там разберутся. Ведь я же не виноват.

Туман улыбнулся такой простоте и спросил, что он преподавал.

– Историю КПСС, а потом просто историю.

– Лучше бы ты кодекс учил, чем даты съездов партии.

После третьей жалобы пришел заместитель Генерального прокурора, и полковника освободили. Уходя на свободу, он плакал и обещал греть Тумана, как благодетеля и отца родного. Не передал даже коробки спичек. Ментам веры нет!!!