Вне закона

Километров через пять от места привала наткнулся на здорово завонявшую тушу оленя, наполовину съеденную. Кем – даже вопросов не было, огромных медвежьих следов вокруг полно натоптано. Дальше нашел следы когтей на трухлявом бревне и отчаянно вонючий медвежий помет, так что прибавил ходу – незачем нам встречаться. Кстати, а когда мишкам спать пора, а? С первым снегом? Надеюсь, что жиру они уже нагуляли, так оно лучше будет. Для всех.

К вечеру опять начал искать место для ночлега, решив устроиться совсем близко к реке. Раз птицы нет, так хоть рыбы половлю, может, и получится себя накормить свежатиной. Что здесь и на что клюет – я понятия не имел, так что решил строить опять же индейскую ловушку. Нарубил колышков, заострил, навтыкал в песчаное дно заборчиком, так, чтобы до самой кромки воды загородка доходила. В дальнем от берега краю сделал воротца воронкой. Рыба – она тупая, внутрь замани – обратно уже не выплывет.

Дело осталось за приманкой. На гибкий прутик нацепил остатки припасенного гамбургера, немножко птичьих потрохов, которые я нес завернутыми в листья и которые уже начали заваниваться, и все это опустил в воду, воткнув прутик в береговой песок. А сам ушел строить себе бивак и костер разжигать. Ничего нового, все постепенно рутиной становится. Заодно нашел камешек, похожий на кремень, из которого короткой пилкой на обратной стороне ножа легко выбил искру – куда проще, чем добывать трением.

Ловушку пришел проверять через час примерно, и в ней обнаружил бестолково тыкающегося в закругление мордой сомика. Неплохого такого, минимум на килограмм. Схватил под жабры, сжал, вытащил на берег, перебил хребет острием ножа и взялся потрошить, бросая внутренности в воду, как раз в ловушку. На берегу это оставлять не стоит, на рыбу медведь запросто придет, ему она самое лакомство, а мне как-то конкурировать с ним неохота.

Пока потрошил – уже и костерок хорошо разгорелся. «Кухонный», не для ночлега. Разрезал сомика на куски, насадил их, хорошо посолив, на рогульки, раскрыв «крылышками», а рогульки в землю воткнул, так, чтобы куски рыбы у самого огня были, но не в нем. Зашипело, закапало соком в угли, запахло так, что слюни потекли. Можно было и по-другому исхитриться, например, в бумаге и песке запечь, или в листьях, да возиться неохота. А так за десять минут готова будет, не больше. А котелок сразу под вечерний кофе пойдет, и мыть потом не потребуется.

Сом немного тиной отдавал, но был мягким, почти без костей, так что заточил я половину рыбины так быстро, что и моргнуть не успел. Пришлось себя силой останавливать, чтобы на завтра что-то было. Остатки ужина привычно упаковал в мешок и на дерево шагах в пятидесяти от бивака повесил, а сам сел кофе пить, уж на его запах никто не придет.

Ночь, если ты еще не спишь, располагает к размышлениям. А размышлять есть о чем, учитывая, что я помню последним до того, как здесь очутился – как приехал домой с работы. И все. Не помню своих преступлений, не помню суда, не помню… да ничего не помню, хотя прекрасно знаю, что тянуться это все должно было в самом быстром варианте не одну неделю. А тут просто темнота. Раз – и здесь. И все же, в чем смысл всего происходящего для тех, кто меня сюда привез? Я ведь даже головой крутил, пока шел, в поисках спрятавшихся в кустах телевизионщиков, да только не было их там. Шкурой чувствую, что тут на сто верст вокруг ни единого человека, только я да вот эти самые лоси с медведями. А тогда в чем смысл? Просто испытать на выживаемость? И кому какая с этого выгода?

И случайно ли вообще совпадение: до всего этого я такие походы по лесам и горам больше всего любил. Уже много лет подряд, при любом удобном случае, снимал в Айдахо в горах «кэбин» бревенчатую, жил там, ловил форель в ручьях… не забыв оплатить лицензию и не превышая «лимита на ручей», гулял с винтовкой и опять же с лицензией на оленя или антилопу, а потом сам себя кормил олениной. Или даже без оленя обходился, мне его заоохотить не так важно было, скорее сам процесс нравился – и ощущение чистоты и простора вокруг. Как сейчас. Мне ведь страдать и расстраиваться надо, что попал неизвестно куда, – а не могу, хорошо мне здесь, в лесах и горах.