Внешняя беговая

Когда оба экипажа подлетели в вихре снега, поднимаемом пропеллерами аэросаней, техники уже ждали их, сняв брезентовые чехлы, укрывавшие грозные машины от непогоды. Все остальное было сделано уже заранее: топливо заправлено, боезапас подвешен, работа закрылков и элеронов — проверена. Расписываться в журнале о принятии машины, как это принято во всех строевых частях перед вылетом, было недосуг, поэтому летчики, пренебрегая положенной по Уставу бюрократией просто махнули рукой техникам и начали быстро-быстро карабкаться по приставленным лесенкам в кабины. Техники моментально убрали приставные лесенки, наблюдая, как фонари кабин медленно опускаются вниз, наглухо запечатывая в бронекапсулах летчиков. Помахав на прощанье цельноповоротными стабилизаторами, самолеты прямо с места стоянки, включив двигатели в режиме форсажа, начали стремительный и короткий разбег по полосе. Мощные двигатели, казалось, совершенно без натуги рванули обе серебристые птицы ввысь.

Четыре человека — четыре офицера полетели выполнять свой долг перед Родиной, а тем, кто находился сейчас на земле, не оставалось ничего кроме ожидания их благополучного возвращения. Руководитель полетов — майор Гусев не донимал экипажи излишней и навязчивой опекой, вполне доверяя опыту летчиков, а так же стараясь соблюдать до поры до времени режим радиомолчания. Конечно, переговоры между экипажами и станцией наведения ведутся на плавающей частоте, с алгоритмом переключения, известным только им самим, но все же перестраховаться никогда не помешает, поэтому обе стороны не засоряли эфир пустопорожними переговорами. Самолеты летели очень близко друг к другу для того, чтобы на экранах вражеских радаров, расположенных в чреве «гриба» их сигнатуры сливались, создавая иллюзию одиночного самолета. Через пятнадцать минут один из экипажей вышел на связь и лаконично доложил:

— Гнездо, докладывает Первый! Видим цель. Дальность 190. Засветка на экране уверенная.

— Первый, я — Гнездо! Вас понял. Подберитесь к нему поближе.

— Принял.

Еще через пять минут последовал следующий доклад:

— Гнездо, докладывает Первый. Установили визуальный контакт с целью.

— Первый, я — Гнездо. Берете его в клещи.

— Первый, принял.

Прошла минута тягостного ожидания, прежде чем опять в диспетчерской станции наведения раздался доклад:

— Гнездо, я — Первый. Противник с боковой проекции ставит интенсивные радиопомехи. Курс не меняет, двигаясь вдоль архипелага.

— Первый, я — Гнездо, пошлите ему запрос по протоколу.

Опять тридцатисекундное молчание и ответ:

— Гнездо, я — Первый. Запрос о принадлежности отправлен. На запрос не отвечает. Курс — прежний.

— Первый, я — Гнездо, выйдите с ним на связь на международной частоте и предупредите о недопустимости постановки активных помех, нарушающих связь между территориями Российской Федерации.

— Гнездо, я — Первый, принял распоряжение о выходе на международную частоту связи для предупреждения.

Летчик, неплохо владевший английским языком, откашлялся, для придания большей солидности своему голосу и выдал в эфир на международной частоте:

— Attention of the crew of the aircraft with the tail number 80576! Your setting of active interference violates the sovereignty of the Russian Federation! Immediately stop illegal actions! (Вниманию экипажа самолета с бортовым номером 80576! Постановка вами активных помех нарушает суверенитет Российской Федерации! Немедленно прекратите противоправные действия!).

Он еще два раза повторил эти фразы, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли ответ от воздушного хулигана. Но все его усилия донести информацию до противника, никаких видимых последствий не имели. АВАКС, как шел прежним курсом, так и продолжал им идти, неторопливо выполняя петли на разворотах. Командир МиГа выждал еще минуту, а потом доложил:

— Гнездо, я — Первый, самолет с бортовым номером 80576 на голосовые предупреждения никак не отреагировал и следует прежним курсом, продолжая ставить активные помехи.

— Первый, я — Гнездо, вас понял. Продолжайте сопровождать самолет. Ждите дальнейших указаний.

— Гнездо, я — Первый, вас понял.

— Ну и что прикажете с ним делать? — обратился Удалов ко всем, кто сейчас находился на станции наведения.

— Тут к бабке не ходи, и так все понятно, что он болтается там не ради банального хулиганства, — глубокомысленно выразился руководитель полетов.

— Это не вызывает сомнений, но, что делать в такой ситуации? — нервно перебил его полковник.

— Может шугануть, как-нибудь? — робко вставил один из офицеров.

— Как?! Предложите конкретный план действий! — обернулся на голос Семен Аркадьевич.

— Ну… не знаю, — сразу стушевался инициатор, — может встать у него по носу и спутным следом попробовать заставить сменить курс.

— Не говорите ерунды, старший лейтенант! — окрысился на него руководитель полетов. — «Гриб» тащится со скоростью чуть выше пятисот километров, а это значит, что нашему тоже придется сбрасывать свою скорость. На такой высоте он не сможет удержаться и свалится в штопор. Им и так приходится кувыркаться возле него, чтобы не обогнать ненароком.