Внешняя беговая

Джина вошла в его кабинет, как к себе домой. Эта бодрая старушка, замешанная не в одном кровавом злодеянии, буквально с порога защебетала, льстивую чушь, которая ничего кроме гримасы неудовольствия не вызывала:

— Ах, господин Госсекретарь, как я несказанно рада тому, что могла застать вас на месте! — рассыпалась она в неуместных улыбках, тем не менее, без спросу усаживаясь в кресло возле стола, за которым восседала туша Помпео.

— Да, миссис Хассел, — напустил он на себя сухой и деловой тон, дабы поставить на место, зарвавшуюся нахалку, — специфика моей работы такова, что мне некогда протирать штаны, сидя в уютном кабинете и ведя праздные разговоры.

— Боже мой! — притворно заохала старая проныра. — Как же я хорошо вас понимаю, господин Помпео! Ваша должность, как представителя Соединенных Штатов на межправительственном уровне, из тех, которая не дает ни минуты спокойной работы в кабинетной тиши, под звуки трескающихся поленьев в камине и размеренное покачивание маятника в старинных напольных часах. Однако я все же рискну себе позволить нарушить и без того редкие минуты вашего покоя, ибо дела государственные требуют от нас с вами постоянного напряжения. Без вашего деятельного участия, государственный механизм может потерять свой ритм и вообще пойти вразнос, — грубовато подольстилась она, играя на его гипертрофированном чувстве тщеславия.

— Ну, что ж, — вздохнул он, принимая правила ее игры, — раз так, то, видимо, придется мне выкроить для вас толику своего времени во избежание краха всей системы государственного управления. Я внимательно слушаю вас дорогая Джина, — перешел на менее официальный тон, давая понять, что готов к доверительной беседе.

Она была редким гостем в этом кабинете, поэтому не без любопытства обвела, наконец, глазами помещение, будто сканируя:

— Я надеюсь, наша беседа будет иметь возможность носить конфиденциальный характер? — намекнула она прозрачно на присутствие записывающей аппаратуры.

Он понял, о чем она говорит, поэтому поджав обиженно губы (уморительное зрелище — наблюдать обиженного толстяка) пробурчал:

— Законом запрещено устанавливать аппаратуру подобного рода в кабинеты Президента и его Госсекретаря. Впрочем, для страховки от такого казуса, мои парни на регулярной основе проверяют все предметы в помещении, а также стены и окна. Вас удовлетворил мой ответ, миссис Хассел? — вновь перешел он канцелярский тон.

— Вполне, — усмехнулась она, — если только вы сами не грешите подобными фокусами, намекнула она на дела давно минувших дней, когда хозяин этого кабинета, сделал тайную запись совещания у прежнего директора ЦРУ, где он не совсем лестно высказывался о президенте, что ему и позволило занять его пост впоследствии.

— Я, кажется, не давал повода…, — начал было он, закипая, но вспомнив тот грязный случай, тут же примолк, а затем прошелестел немного виноватым голосом. — Нет, Джина, все уже в прошлом.

— Хотелось бы верить, — кротко кивнула она ему в ответ.

— Ты пришла ко мне по тому делу, о котором я думаю? — осторожно спросил он, не раскрывая сути.

— Да, Майки. Адмирал доложил, что у него все готово, и он выдвинется на исходные позиции к вечеру 5 сентября, — так же осторожно ответила она ему.

Даже находясь в, казалось бы, защищенном со всех сторон кабинете Госсекретаря, они не могли говорить открыто о том, что занимало их умы все последнее время. Долгие годы занятий грязными политическими играми, в которых нельзя было доверять даже собственным друзьям, приучили их обоих к строжайшей конспирации. Именно поэтому, попадись запись их разговора в руки посторонних, те не смогли бы ничего понять толкового из их диалога.

— Джина, объясни мне еще раз, почему именно я должен идти к нему с этим делом? Ты же прекрасно знаешь, как он меня подвергает обструкции при каждом удобном случае из-за того, что моя фигура в этом кресле была компромиссом между враждующими кланами, — начал он, добавив в голос плаксивых ноток.

— Прикажешь мне идти к нему?! — вспыхнула Хассел. — Да его начинает корежить только при одном моем появлении! Я для него являюсь еще более худшим вариантом, чем ты.

— В конце концов, Джина, не я был инициатором проведения данной акции. Она была разработана и просчитана именно в вашем ведомстве…

— В нашем, Майк, в нашем, — улыбнулась она ему, напоминая, что еще некоторое время назад он был ее непосредственным начальником.

— В нашем, в вашем — это сути не меняет. Я все равно не знаю всех деталей операции. А если он начнет глубже интересоваться, что я ему буду говорить? Ты, как я вижу, хочешь, чтобы он выставил меня за дверь, как напрудившего в постель хозяина щенка!