Внешняя беговая

— А вот так, — позволил себе ухмыльнуться Валерий Васильевич. — Одно дело иметь у себя раритеты из коллекции какого-то там Начальника Генштаба, и совсем другое дело — владеть предметами искусства из коллекции самого диктатора России. Чуете разницу? Быть наипервейшим коллекционером холодного оружия в Москве — дело, безусловно, хорошее, но оставить далеко позади себя всех коллекционеров России вместе взятых, вообще станет головокружительной перспективой. Ваша коллекция после данного приобретения, в стоимостном выражении, повысится многократно. Встать вровень с Британским Музеем и Оружейной Палатой — это ли не мечта любого собирателя исторических ценностей? — кинул Афанасьев на стол свой последний козырь, в качестве приманки.

— Но у меня, действительно, нет сейчас необходимой суммы! — запричитал Золотницкий, сраженный наповал убийственной аргументацией Афанасьева.

Без всякого сомнения, если бы Афанасьев не избрал своей стезей военное дело, то рано или поздно, из него бы вышел замечательный актер. Отчаянные торги с Абрамом Исаевичем, кажется, окончательно привели Валерия Васильевича в нормальное душевное состояние, о чем свидетельствовали многозначительные перемигивания между доктором и адъютантом, являвшимися свидетелями разыгрывающегося на их глазах спектакля. Диктатора будто «живой» водой из сказки сбрызнули.

— Ну, что ж, — деланно вздохнул Афанасьев, — раз вы, Абрам Исаич, такой бедный у нас человек, то у меня нет другого выхода, как позвонить Чарусову и предложить ему купить мою коллекцию. Думаю, что за сто шестьдесят миллионов он с удовольствием пополнит свою кладовую. Мне было чрезвычайно приятно пообщаться с вами, милейший Абрам Исаевич.

Это был удар ниже пояса. Весь московский бомонд коллекционеров знал о непримиримом соперничестве и даже вражде этих двух зубров.

— Постойте! — взвизгнул Золотникий, обладавший хорошим воображением, а посему моментально представивший себе наглую улыбку Андрея Андреевича на очередном заседании Клуба Любителей Холодного Оружия. — Вы с ума сошли! — брякнул старый еврей, забыв в одночасье с кем говорит. — Как же так можно?! Мы же с вами только-только начали деловой разговор! Да там одна только шпага Карла XII стоит не меньше двадцати миллионов! Вы не имеете права вот так вот взять и отдать все эти богатства в руки этого пройдохи! Это нечестно!

— От чего же нечестно? — скривил рот в сардонической ухмылке Афанасьев. — У меня — товар, а у него есть деньги, чтобы его приобрести. Почему же мы не можем провести взаимовыгодную сделку, раз уж вы у нас такой бедный и несчастный?

— Я же не сказал, что у меня вообще нет денег на эту покупку?! Просто набрать наличными, а как я полагаю, вам нужны именно наличные, сразу всю означенную сумму будет достаточно проблематично. Проблематично, но отнюдь не невыполнимо, — добавил Золотницкий с нажимом. — И если вы мне дадите малю-ю-сенький дисконт, то я постарался бы, как можно скорее обернуться с обналичиванием необходимой суммы.

— Черт с вами! Давайте сто сорок, но чтобы к вечеру деньги находились у меня на столе. Плюс юридическое сопровождение и оформление сделки — за ваш счет, — тоном, не терпящим никаких возражений, подытожил недолгие торги Валерий Васильевич.

— А как я смогу попасть к вам, что бы передать деньги и забрать экспонаты?

— Записывай номер телефона моей дочери — Анастасии. С ней и будешь заключать сделку. Она даст тебе и тем, кто с тобой прибудет, пропуск. А здесь встретит и поможет все собрать и упаковать. Сам понимаешь, что мне в этом деле светиться никак нельзя, хотя бы первое время.

— А у нее есть доверенность на распоряжение коллекцией? — вдруг испугался, всегда осторожный в таких делах Абрам Исаевич.

— Имеется. Не волнуйся. Коллекция, юридически, принадлежит ей.

— Я все понимаю, — пробормотал коллекционер извиняющимся голосом за свое недоверие. — Говорите ее номер, я запишу.

После того, как Золотницкий записал номер телефона Анастасии, они еще немного поговорили, обсуждая некоторые детали сделки. Затем, когда разговор был закончен, он обернулся на свою свиту, которая до этого затаив дыхание, внимательно прислушивалась к беседе. Настя, кстати, так и стояла, разинув от удивления рот, и прижав к груди деньги с драгоценностями.

— Ты все поняла? Что делать с полученными деньгами, тоже помнишь, надеюсь? — спросил он у нее.

Та медленно, как во сне, кивнула головой.

— Папа, а ты никогда не говорил, что твоя коллекция стоит так дорого, — проговорила она в какой-то детской и непосредственной растерянности.

— А сама догадаться не могла? — не слишком-то ласково буркнул он ей в ответ.

— Каким образом? Я думала, что это просто старый и иногда ржавый хлам. И ты мне никогда ничего не рассказывал про него.

— А когда дарственную оформляли, то в страховку ты заглянуть не посчитала для себя важным? — саркастически ухмыляясь, задал он ей вопрос. — Там вполне конкретно указана страховая стоимость коллекции.