Внешняя беговая

Та, в ответ, лишь неопределенно пожала плечами. Она всегда была чрезвычайно далека от всяческих юридических тонкостей, а также житейско-бытовых проблем и нюансов, связанных с ними.

— Вот что, парни, — обернулся он к троице, застывшей неподалеку, — думаю, вам не надо напоминать о том, чтобы не трепаться об увиденном и услышанном здесь? Это, доктор, в полной мере и к вам относится тоже.

Врач быстро-быстро закивал, Михайлов, сделал картинный жест, будто застегивает рот на замок, а Завьялов просто приложил руку к сердцу. Ну, в этих-то двоих у Афанасьева и раньше не было сомнений. Доктор, тоже, наверняка, прошел не одну проверку, прежде чем устроился работать в Национальный Центр обороны. Болтуна и провокатора здесь не стали бы держать.

— Ладно, мужики, не стойте тут столбами. Идите вниз и ждите меня у машины, я сейчас спущусь.

Затем, взглянув на циферблат своих командирских часов, кинул им вдогонку:

— Да кликните там ко мне Сан Саныча.

Дождавшись, когда «цыгане шумною толпою» горохом скатятся вниз по ступенькам, Валерий Васильевич подошел к зятю.

— Прости меня, старика, Петр, за то, что я так по-скотски поступил с тобой, и вообще, вами с Настей, — тяжело произнес он, почему-то опасаясь смотреть тому в глаза, поэтому, разговаривая с ним, глядел чуть в сторону.

— Наверное, вы решили, что у вас просто нет другого выхода, — ответил тот, машинально поправляя на голове съехавшую набекрень пилотку.

— Может так оно и есть, — задумчиво произнес тесть. — Осуждаешь?

— Да, в общем-то, нет, — неопределенно пожал своими широченными плечами Вальронд. — Только, вот…

— Знаю-знаю, что ты хочешь сказать, — перебил его Афанасьев. — В России-матушке всегда не было недостатка в обездоленных детях, и на всех на них не хватит никакой коллекции раритетов, а тем более таких браслетов, как твой.

— Да, такие дела не решаются в частном порядке. К ним нужен комплексный подход — на уровне государства, а не милосердия отдельно взятых сердобольных лиц, вроде вашего.

— Ты не понимаешь, Петя. Именно в этом конкретном деле и есть моя персональная вина. Ведь придуши я этого Арнста, где-нибудь на телевидении еще два месяца назад и не было бы этого непотребства. Я по своей старческой дурости думал, что вот, постращаю его, так он и осознает, проникнется. А оно, видишь, как получилось? С такими типчиками уже ничего не поделать. Таких надо только выкорчевывать, чтобы они не заразили окружающих. Вот я и собираюсь это сделать. Но так, как ущерб их действиям все же уже нанесен, в том числе и по моей непосредственной вине, то, стало быть, мне и расплачиваться за нее. Ну, и вам с Настей тоже, как ближайшим моим родственникам.

— Вам, конечно, виднее, со своей государственной колокольни рассуждать о персональной ответственности, — подпустил туманной неопределенности в свои слова Вальронд.

— Значит, ты считаешь, что я неправ? — снизу вверх глянул он на зятя непонимающими глазами.

— Не знаю, — опять пожал тот плечами. — Вот, вы, Валерий Васильевич, продали свою коллекцию…

— А еще отнял ваши деньги, твой браслет и сережки, что ты подарил Насте, — перебил его тесть.

— Да, Бог с ними, с этими деньгами, — махнул рукой Петр. — Наживем еще. И сережки купим. Только я ведь не про это начал.

— А про что?

— Я это к тому, что, вот вы сейчас перечислите деньги на этот хоспис… Уж не знаю, на какие цели будут они израсходованы, но будем надеяться, что толика благ достанется и сиротам. Но я никак не возьму в толк, а чем хуже дети в таких же хосписах, скажем, Воронежа или Сызрани? Или этим детишкам, просто повезло оказаться в столице? Опять, значит, одним — все, а с другими, как быть? Опять позориться на весь белый свет с просьбами по телевидению скинуться гражданам на спасение того или иного ребенка?

— И что ты предлагаешь?

— Кто я такой, чтобы предлагать план действий целым министерствам социального обеспечения и здравоохранения? Это пускай они решают вопросы о приоритетном и центральном финансировании учреждений подобного рода. Пусть у них голова болит о том, чтобы содержание и медицинское обеспечение детей Москвы ничем не отличалось от такого же, но в каком-нибудь Урюпинске. Не знаю. Может быть, в наше непростое время, стоило бы ужаться где-нибудь в ином месте, чтобы обеспечить достойное содержание детей, как нашей надежды на будущее. Не будет детей — не будет и будущего. Я — водолаз, а не государственный деятель, поэтому не мне решать такие вопросы.

— Хорошо, Петр, я подумаю над твоими словами, но сейчас, позволь мне довершить начатое?

— Так, а кто же вам мешает? — в который раз пожал он широкими богатырскими плечами. — Вершите, коли уж вы у нас Верховный.