Внук котриарха

Не ошибся! Не показалось! Игорь старательно выпевал совершеннейший мат! Обозначающий самое сладкое в природе действие! Кот, разлегшись прямо на прилавке, довольно щурился, будто с его помощью вершилось чудо.

– Ну ты… котяра, – восхищенно сказал Вова. – Корифан! – Достал из кармана половинку заветной жвачки. – Хочешь?

Кот равнодушно отвернулся. Анисин перевернул конверт: в исполнителях князя значился народный артист Болгарии.

– А можно ее купить? – заволновался Вова, засовывая пластинку в конверт.

– Сказано же – некондиция, не продается.

– Мне папе на подарок, он всегда мечтал…

– Возьми новую, вон стоит.

Увы, новый конверт был совершенно с другой картинкой и с другими исполнителями. Советскими. От этих точно сюрприза не дождешься.

– Я эту хочу, – заканючил Вова, – пожалуйста, тетенька!

– Иди, иди, мальчик. Нет денег, нечего тут крутиться.

В тот же вечер Анисин поделился чудесной историей с друзьями, и они все вместе двинули в Гостинку. Тетка за прилавком сидела другая, против прослушания не возражала – проверяла школьную тетрадь тощей девчонки, видимо, дочки.

Диалог Кончака с Игорем слушали раз десять, пока не явился какой-то толстый хмырь в очках и не возжелал оценить перед покупкой качество записи Скрябина.

– А кот где? – вспомнила Вовин рассказ Крюча. – Покажите нам вашего замечательного меломана-кота!

– Какой кот? – оторопела продавщица. – Откуда? Кто б нам разрешил тут котов держать?

– Как же? – не меньше нее поразился Анисин. – Я днем заходил, тут кот сидел. Черный такой, здоровый. Чисто Бегемот.

– Сам ты бегемот, – обиделась продавщица. – Пить меньше надо, – унюхала, видно, только что употребленный портвейн, позавидовала. – Зальют зенки с утра, потом черт-те что мерещится.

Уже в «Сайгоне», обсуждая уникальную запись, сообща решили, что кто-то из коллег подшутил над болгарским солистом, научив петь текст именно так. Нечто подобное Вова слыхал на домашних застольях. Вопрос: как до сих пор этого никто не обнаружил? Явно в партии не одна пластинка была?

– Кто ж такую прелесть обратно в магазин понесет? – резонно заметила Маруся. – Дома наслаждаются, гостей развлекают.

Все согласились.

С того вечера чуть ли не через день друзья повадились захаживать в Гостинку. Поскольку восторга своего от приятелей-знакомых не скрывали, каждый раз компания обрастала новыми любителями классического жанра. Кто-то один заходил, просил послушать, второй тут же затевал с продавщицей тягомотный разговор, тошнотворно занудствуя и тем самым отвлекая от оперы, остальные прятались за колоннами, давясь от хохота и восторга. Что удивительно, ни одна из продавщиц, а их там посменно дежурило аж четверо, никакого подвоха ни разу не заметила.

Увлекательная история закончилась внезапно и печально.

Каким-то образом – тайну никто из этого и не делал – слухи о любителях классической музыки, собирающихся вечерами у Гостиного двора для коллективного прослушивания опер, дошли до обкома комсомола.

– Я говорил, – вдохновенно вещал третий секретарь, – нашей молодежи скоро надоест кривлянье под чуждую музыку. Рок, диско, джаз – кому они нужны? Видите, молодежь сама развернулась к классике, и мы обязаны это поощрять!

К «правильным» меломанам немедленно отправили инструктора узнать, чем обком может помочь: организовать ли лекторий при филармонии, создать ли новый молодежный клуб по интересам в противовес действующим развратным рок– и джаз-клубам.

Воодушевленный и важный инструктор пришел к Гостинке в строгом черном костюме с комсомольским значком на лацкане, чем немало удивил присутствующих.

Запел Кончак. Собравшиеся, зная слова наизусть, вдохновенно подпевали, правда, тихонько, чтоб не нарушать гармонию произведения. Инструктор растрогался: такое трепетное отношение к классике он видел впервые. И тут заголосил князь Игорь.

Вся тоска, вся боль его невостребованного в половецком плену тела воплотилась в последних словах:

– Да соколу в неволе не е…

Инструктор смешался, решив, что ослышался, двинул к прилавку:

– Можно еще раз этот фрагмент прослушать?

– Нельзя, – отрезала продавщица. – Заездили уже пластинку, вся хрипит и заедает. Завтра приходи.

Инструктор вытащил удостоверение, помахал перед носом женщины.

– А, так тебе для работы, – сообразила она. – Ну слушай.

Направившаяся к выходу компания притормозила: не отказывать же себе во вторичном удовольствии. Да и реакция комсомольского аппаратчика интересовала всех.

Инструктор заветного места на пластинке не знал. Поставил сначала. Народ чуть не умер с тоски. И вот, наконец:

– Здоров ли, князь?Что приуныл ты, гость мой?

Толпа затаила дыхание, даже подпевать не стали.

– И сеть крепка, и ястребы надёжны, – всем одновременно показалось, что тон князя Игоря стал другим – явно издевательским, даже язвительным, – да соколу в неволе не е…

– Молчать! – заорал инструктор. – Директора сюда! – и хлопнул кулаком прямо по пластинке…