Внук котриарха

– А в то утро… – Шона проглатывает слёзы. – Сами же говорите, темно, пасмурно, звезд за тучами не видно, а у него как раз новая любовь была – Сида, эльфиня, она тогда только что приехала. Он ее туда и повел на романтическое свидание. Кто ж знал, что башня вспыхнет? Они внутри сидели, засмотрелись на звезды, ни шума огня не слышали, ни криков, опомнились, когда уже жар и дым внутрь пошли. Дверь заклинило – не выйти, кстати, только эта дверь после пожара от глобуса и осталась – видимо, Мимир ее заклинаниями открыть пытался, да уже поздно было. На самом верху глобуса, там, где звездочки крепятся, окошко вентиляционное было, помните? Мимир Сиду на спину посадил, подпрыгнул что есть мочи, она сумела за раму ухватиться и вылезти. А ему на второй прыжок уже сил не хватило – дымом захлебнулся. Если б Мимир Сиду не спас, вся наша история тогда же и закончилась бы. А так ко времени Сида сына родила. Красного кота. Род продолжился. Нынешний Мимир – праправнук. Долгожданный Красный кот. Вы ж, наверное, в курсе, такой раз в сто лет рождается. А теперь он в клетке. – Шона всхлипнула. – Как бы не кастрировали, раз поймали. Эрмиков всех кастрируют, традиция. Если не спасем – все…

– Это Лизка моя, дурища, указ издала. С нее все пошло. Скажи, зачем вы после моего ухода из дворца сбежали? Чего не жилось? С Лизкой бы в контакт вошли, она б не посмела.

– Елизавета Петровна ни при чём. Это Анна Иоанновна котов на дух не переносила. Говорила, что у нее от кошачьего духа волдыри по телу. Хотя мы все гипоаллергенные, не в нас дело.

– Да апельсинов меньше жрать надо было! Как сядут на пару с Бироном, пуд слопают, так и чешутся потом, как псы шелудивые.

– Кто ж знал? Всех котов тогда из дворца выставили. Мы вроде держались. А когда императрица приказала двух кошек на морозе водой залить, чтоб фигурками в её Ледяном доме стояли, кэльфы тоже ушли. Многие, кстати, на родину вернулись. Мои родители остались – мама не смогла место гибели брата покинуть, папа, понятно, с ней, а мы – с ними. Они к тому времени даже рады были, что мы с Брюталчем их не послушали и в России оказались, когда дети рядом, родителям спокойнее. Жили в своем доме в шпалере, надеялись, смутное время долго не продлится, но Анна Леопольдовна не лучше оказалась. Одно хорошо: недолго на троне задержалась. В вашем дворце тогда мышей развелось видимо-невидимо! По столам бегали. А когда Елизавета Петровна пришла…

– Ох, Лизка мышей боялась! Визжала так, что деревья в Летнем саду ежились! Только у кого ума хватило ту летопись про кладеных котов ей подсунуть?

Шона понурилась: в дальнейшей печальной судьбе дворцовых котов была и их вина. Лирай – он тоже остался в России – не мог оторваться от изучения русских Летописей.

Еще в 1720 году Пётр приказал собрать из всех монастырей и церквей хранящиеся там старинные грамоты, исторические рукописи и старопечатные книги. Губернским и местным властям надлежало все собранное изучить, разобрать и систематизировать. Самое ценное прислать в Петербург для сохранения и архивации. Вот Лирай все это и изучал. Случайно наткнулся на интересный текст 1597 года: «В городе Верхтагиле воевода Рюма Языков заеден Казанским кладеным котом, которой был при нем несколько лет безотлучно».

Ну и подсунул этот документ Елизавете. Слово «кладеный» кэльфам было неизвестно, думали, что это обозначение какой-то особой кошачьей породы.

Елизавета, недолго думая, издала указ: «Сыскав в Казани здешних пород кладеных самых лучших и больших тридцать котов, удобных к ловлению мышей, прислать ко двору ея императорскаго величества с таким человеком, который бы мог за ними ходить и кормить, и отправить их, дав под них подводы и на корм сколько надлежит немедленно. И ежели кто имеет у себя таковых кладеных котов, оных бы для скорейшаго отправления объявили в губернскую канцелярию конечно от публикования в три дни…»

– Своевременный указ, правильный, – вздохнул Пётр, – кроме этого самого слова. Ох, бабы… Мои-то указы, дурища, плохо читала. Где у меня про кладеных? Наоборот! Я повелевал «Иметь при амбарах котов для охраны таковых от мышей и крыс устрашения». Кладеный, он ленивый, в нем азарта нет, это все равно, что мужик-импотент. Ладно, дело прошлое, нам про сейчас думать надо. Времени до свету шиш да маленько, а у нас две беды – Сохмет и наследник. Так? – Пётр задумался, покрутил ус. Дернул себя за локон. – Я бы эту Сохметку, тварь мутную, своими руками задушил, зубами загрыз! Если б котом был. Можешь оборотить? Потягаюсь, ей-богу!