«Я не предлагаю тебе уехать насовсем. Сколько времени займет путь в Тиринф и обратно? Два месяца? Три? Ты уверен, что за это время изловишь Алепо?»
«Два‑три месяца – это две‑три жертвы.»
«Лиса подождет. А вот твой отец может не дождаться сына. Я дам тебе пару колесниц и отряд воинов для охраны. Пусть Тиринф видит, как тебя ценят в Фивах. Ты больше не изгнанник. И не спорь! Отбиваться от разбойников – не твоя забота. Ты нужен Фивам для другого.»
Разумеется, Тритон тоже отправился с ним. Куда ж без тирренца?
«Дед убил бы эту тварь при первой же встрече, – мрачно думал Амфитрион, придерживая лошадей на крутом спуске. – Зарезал бы без лишних разговоров. Можно ее догнать, нельзя – дед бы… И я ведь тоже мог! Когда она навалилась на меня. Вместо того, чтобы отшвырнуть – всадить меч в брюхо…»
– Тиринф! Видишь, да?
Холм венчала знакомая крепость. А город‑то вырос, расползся вокруг холма. Выплеснулось из котла чудо‑варево, растеклось по окрестностям, застыло пузырями строений с подгоревшей коркой крыш.
– Скоро дома будем!
Тритон погладил бурчащий живот, предвкушая ужин – и едва не свалился с колесницы на повороте. Амфитрион же мысленно раздвоился, оправдывая свое имя. Каждый закоулок Тиринфа, каждая тропа в округе были знакомы ему с детства. Здесь даже воздух пах по‑другому. Дедов дворец, галерея на стене, откуда он сто раз наблюдал за победным шествием ночи по Арголиде; друзья, соратники в походе на телебоев; отец, мама…
Позади остались Фивы. Жилище у Платейских ворот – простор и уют, честно выделенные Креонтом. Но дело не в просторе с уютом. И даже не в Алкмене, ждущей возвращения мужа. С Фивами Амфитриона связывало нечто большее. Клятва? – нет, забота. Обещание, которое надо выполнить. Дело, которое надо завершить. Тевмесская лисица привязала его к Фивам сильнее самых прочных веревок. А значит, охотник вернется за добычей.
Он подъезжал к дому.
Он оставлял дом за спиной.
У подножия холма Амфитрион остановил лошадей. Отсюда главная дорога вела к Щитовым воротам. Вторая, узкая тропа, которую Амфитрион помнил лучше, чем линии собственной ладони, сворачивала на север, к палестре, и, ловко извернувшись – к тем же Щитовым воротам, круче и быстрее, точнехонько в пасть каменного змея, обвившего акрополь. Этим путем, презирая скалистые скаты, где так легко сломать себе шею, он бегал много раз, стараясь догнать легкого на ногу деда.
– Эй! – крикнул сын Алкея охране. – Встретимся в акрополе. Тритон, догоняй!
И, спрыгнув наземь, как мальчишка, бегом рванул по тропе. Тритон, поднаторевший в беге за годы сухопутной жизни, не отставал. Детство вернулось, ослепив узнаванием. Тропинка путалась в камнях, траве, багряных вспышках маков. Амфитрион видел башни и бастионы нижней цитадели, где жители города могли укрыться в случае осады. На галерее стояли дозорные; смеясь, они указывали на пару дураков, бок о бок идущих на штурм Тиринфа. Рубанув себя по локтю, Амфитрион показал, что сделает с дозорными, когда добежит. Смех на галерее превратился в хохот, дозорные замахали копьями, притворяясь, что сейчас метнут их в дерзких. Утирая слезы, младший в карауле взял мех для воды и стал спускаться к роднику. Все было, как двадцать лет назад; о боги! – двадцать лет, целая жизнь…
На миг почудилось: сейчас он влетит в Коридор Смерти – и нагонит деда. Живого, здорового. «Хаа‑ай, гроза над морем…» Главное – успеть перехватить Персея до ворот. Иначе оплеухой не отделаться. «Хаа‑ай, Тифон стоглавый, Зевс‑Кронид язвит дракона…»
– …ну ты дал сегодня!
– Учитель Мардоний аж побелел!
– Я случайно…
Они поравнялись с компанией юнцов лет тринадцати‑четырнадцати, срезавших путь домой из палестры. Те ржали жеребцами, перебивали друг друга, хлопали по плечам крепыша, увенчанного шапкой огненно‑рыжих кудрей. Амфитрион перешел с бега на шаг, прислушался.
– А диск – тоже случайно?
– Мардоний думал, не долетит…
– Он всегда на краю стоит, когда диски мечут…
– Больше не будет!
– Персей в своего деда тоже нарочно не целился!
– Сыновья Зевса – они такие. Раз, и наповал!
Амфитрион остановился. Остановился и рыжий крепыш, над которым подшучивали. Набычился, свел к переносице густые брови. Серьезный малый, подумал Амфитрион. Скромный. Его хвалят, а он сердится.
– Кто сын Зевса? – спросил рыжий.
– Персей. И ты…
– Я тебя предупреждал?
– Ну, предупреждал…
Рыжий ударил без замаха. Смуглый кудряш, зачисливший рыжего в сыновья Громовержца, умылся кровью из разбитого носа. Не давая смуглому опомниться, рыжий подсек ногу кудряша, сбив того на землю, сам упал рядом на колени, заработал кулаками – как молотами.
– Хорош, да? Вояка…
Рыжий оглох. Тритон‑миротворец взял упрямца за шкирку, рывком вздернул на ноги. Лицо Тритона выражало глубочайшее удовлетворение происходящим.
– Ты чего, а?
– Он назвал меня сыном Зевса! Я его предупреждал.