Внутренние новеллы

Саму механику того, каким образом вдруг Емельян Приходов стал невольно взаимодействовать со всем, что только есть в мире, с определенной долей успеха можно было бы описать с помощью самых разных теорий. Официальные и неофициальные науки, общепринятые и узкопрофильные доктрины, древние и новейшие знания об устройстве вселенной и месте человека в ней неизбежно упоминали или подразумевали возможность подобных случаев. Действия, мысли, эмоции, ощущения – весь клубок состояний Приходова – оказались источником преображения окружающей действительности. Всякое емелино «заебище» по поводу и без, пронизывало «заебищем» вселенную от конца до края. Можно с уверенностью утверждать, что миру в тот день повезло, потому что Приходов, сочтя утро весьма приятным, все оставшееся время пребывал в хорошем расположении духа и думал, в основном, исключительно свои излюбленные темы: секс, наркотики и рок-н-ролл. Конечно, Емельян что-то читал, где-то бывал, и через кое-что прошел, чтобы эти три направления мысли открывали ему куда больше или даже нечто иное, чем то, что могут означать сами эти слова. От неожиданной красоты до мгновенной связи, от внезапного вруба до нескончаемого трипа, от любовных песен китов до «Парижских кассет» Моррисона. Как бы то ни было, мир, который создан не напрасно и в котором возможна интересная и осмысленная жизнь, мог, по мнению Приходова, устоять и на трех упомянутых китах. И так уж получилось, что пока Емельян делился своими ощущениями от утра с другом по телефону, заявившим о необходимости съездить в Беляево, пока он играл и нежился с подругой, поймавшей его в свои соблазнительные объятия возле кровати, пока он то да се, на огневых позициях вокруг донецкого аэропорта одна за одной начались осечки, а к обеду отказало оружие у всех участников конфликта.

Много странного и необъяснимого случилось в тот день. Биологи обнаружили несколько новых видов живности, физики зафиксировали парочку новых свойств направленного потока фотонов, в частных коллекциях произведений искусств нашлись шедевры, считавшиеся всеми давно и прочно утраченными, наконец, в Греции, во время ремонта здания, на террасе которого круглый год собирались байкеры со всего мира, открылась ослепительная византийская мозаика о преображении на горе Фавор. Знай о том Приходов и тем более о том, что на корабле творения тем штормящим днем он оказался привязан к штурвалу, то, возможно уже к вечеру человечество бы с трудом понимало назначение бухгалтерских книг и необходимость постоянно оберегать устоявшийся порядок. К тому моменту, когда Емельян уже начал что-то подозревать, в знакомой и близкой Приходову окружающей действительности многое уже было почти как в сказке. Разумеется, сказке неоднозначной, местами противоречивой, иногда узнаваемой, но все-таки увлекательной и незаконченной.

Когда в мироздании вновь что-то заскрежетало, потянулось, чпокнуло и растворилось цокающим эхом, Емельян со своими друзьями уже пил вино и вместе со всеми гнал веселые телеги о том, как было бы классно, если бы… И одному Богу известно, как и куда направился поток творения дальше, что вообще случилось с мирозданием тем днем и изменилось ли что-нибудь. Да и был ли Емельян Приходов на самом деле, или на месте него мог оказаться каждый.

Анастасия Романова. Границы