Во дни Пушкина. Том 2

Протоптав узенькую тропку к смерти, секунданты стали отмеривать шагами места для барьеров и Данзас невольно старался делать шаги пошире и боялся, как бы его кто на этом не поймал. Барьеры отметили своими шинелями. И – начали трясущимися руками заряжать пистолеты.

– Ну что же? Кончили? – нетерпеливо спросил Пушкин.

Все было готово.

Секунданты развели противников, поставили их на места и вручили им пистолеты… Наступило коротенькое, налитое ужасом молчание… И вдруг Данзас, замирая, махнул шляпой к бою. Синички оживленно разговаривали на своем синичьем языке и весело качались вниз головой на тонких ветвях… Мела поземка…

Пушкин быстро подошел к барьеру и, остановясь, поднял пистолет. Великолепный стрелок, он был уверен в себе. Дантес, увидев, что противник уже берет его на мушку, не дойдя до своего барьера, быстро поднял пистолет. Раздался жалкий хлопок. Ветер сразу изорвал и унес дымок. Вороны, не терпевшие выстрелов, сорвались с изгороди и боком, борясь с ветром, низко полетели над землей. А Пушкин упал лицом на шинель Данзаса и остался неподвижен. Охваченные тайным ужасом, все рванулись к нему, но он с усилием поднял курчавую голову свою – все ужаснулись на его серое лицо – и с усилием же сказал:

– Кажется, у меня раздроблено бедро… Нет, нет, подождите… – обратился он к Дантесу. – Я чувствую в себе достаточно силы, чтобы выстрелить…

Дантес сразу возвратился на свое место, стал, по правилам, боком и прикрыл грудь правой рукой. При падении Пушкин уронил свой пистолет в снег, и Данзас подал ему другой. Приподнявшись немного и опираясь на левую руку, Пушкин стал наводить пистолет… Опять жалкий в открытом поле хлопок, опять ветер сразу изорвал и унес беловатый дымок, и Дантес упал. Пушкин бросил свой пистолет вверх и крикнул слабым голосом:

– Браво!

Но снег под ним был весь уже красный и пятно это расходилось все шире и шире… Он снова ткнулся лицом в шинель и впал в забытье. Но тотчас же, точно сделав усилие, он снова пришел в себя.

– Что? Я убил его? – спросил он д’Аршиака.

– Нет, вы его только ранили… – отвечал тот.

– Странно… – сказал Пушкин. – Я думал, что мне доставит удовольствие убить его, но я чувствую, что нет… Впрочем, все равно… – оборвал он. – Как только мы поправимся, мы начнем снова…

Пуля Пушкина, прострелив руку Дантеса, попала в пуговицу мундира. Если бы не пуговица, он был бы мертв. Его же пуля попала в правую сторону живота Пушкина и, раздробив кость бедра в самом верху, у соединения его с тазом, остановилась… Он сильно страдал и терял много крови.

Секунданты разобрали прелый забор, чтобы саням было удобнее подъехать к Пушкину, – синички с величайшим любопытством следили за всей этой возней, – подняли его, повезли… Сзади ехал в своих санях Дантес. Радость заливала его, что он так дешево отделался, но смутное чувство, в котором он не мог и не хотел разбираться, эту радость омрачало, топило и не давало ему чувствовать себя совсем молодцом, как он это силился делать… Старик Геккерен, прячась, поджидал неподалеку известий о результатах дуэли и, узнав, что Пушкин тяжело ранен, упросил секундантов взять для раненого его карету…

Князь П.А. Вяземский гулял с одним своим приятелем по Невскому и вдруг увидал Геккерена на простом извозчике. Обоих приятелей это чрезвычайно удивило: выезд не соответствовал достоинству представителя иностранной державы. Завидев их, Геккерен слез, расплатился с извозчиком и пожал обоим руки.

– Пошел было я погулять да вдруг вспомнил, что забыл отправить нужные письма, – сказал Геккерен, стараясь казаться спокойным. – Вот и взял этого возницу, чтобы скорее поспеть домой.

Но внутри у него все дрожало и во рту был скверный вкус…

А там, на затоптанной поляне, уже подскакивали боком к окровавленному месту две вороны и хищно сверкали глазами. Синички все перелетывали по треплющимся под ветром ветвям берез, висели вниз головами, лазили и весело качались…

Стороной, по дороге, которую затягивала поземка, проехали жандармы Бенкендорфа. Холодный ветер донимал их чрезвычайно, и они сквозь обмерзшие усы ругали чертово начальство, которое незнамо зачем гоняет их по такой погоде туда и сюда…

LIV. Ошибка в сказке о золотой рыбке