Во главе действующего флота

Для решения этой проблемы 8 (21) июня 1905 г. был учрежден Совет государственной обороны — надведомственный коллегиальный орган, предназначенный для «объединения деятельности высшего военного и морского управления и согласования ее с деятельностью других правительственных учреждений по вопросам, относящимся к безопасности государства»

[176]. Совет был подчинен непосредственно царю и работал под руководством председателя — великого князя Николая Николаевича. В состав Совета государственной обороны входили шесть постоянных членов по выбору императора и «непременные члены по занимаемым должностям

». В число последних входили военный министр, управляющий Морским министерством, начальники Главного штаба, Главного морского штаба и генерал-инспекторы «родов оружия». С высочайшего соизволения в работе Совета государственной обороны могли принимать участие и другие высшие начальствующие лица гражданских и военных ведомств. На Совет возлагались «обсуждение общих мероприятий военного и морского ведомств», наблюдение за реализацией мер «

по развитию военного могущества государства», утвержденных высочайшей властью, и, что особенно важно в контексте нашей темы, «согласование межведомственных разногласий по вопросам государственной обороны

».

Номинально Совет государственной обороны не был наделен исполнительными полномочиями, более того, в положении о нем прямо указывалось, что «учреждение совета… не изменяет степени и предела власти министров». Однако на практике Совет обнаружил стремление вмешиваться в деятельность Военного и Морского министерств, нарушая тем самым прерогативы их руководителей. Права и самостоятельность «оборонных» министров были значительно ограничены, при этом они попали, по существу, в подчинение лицам, не несущим персональной ответственности за состояние дел в армии и на флоте. Совет, таким образом, не смог эффективно решать возложенные на него задачи и стал, в сущности, лишь «обузой» — лишним промежуточным звеном между верховной властью и военным (военно-морским) руководством.

Более того, не слишком оперативная и малоэффективная работа Совета сковывала инициативу морского министра в реформировании своего ведомства и стала, в сущности, тормозом преобразований на флоте. «В совещаниях Совета государственной обороны определилась невозможность получить санкцию этого высокого учреждения на какую бы то ни было программу развития флота, пока не выработан полный план потребностей Военного ведомства… Выработка же такого плана представлялась вопросом отдаленного будущего… Военное ведомство… зорко следило за тем, чтобы Морское ведомство не получило кредитов раньше, чем будут удовлетворены потребности армии. Совет государственной обороны, состоявший из очень большого числа членов, большинство которых не занимало уже ответственных должностей, не мог урегулировать потребности двух ведомств обороны. Заседания многочисленного Совета характеризовались большим количеством прений и отсутствием решений. Вследствие многочисленности Совета ответственные начальники не считали возможным раскрывать в Совете секретные оперативные основания, на которых зиждилась реорганизация вооруженных сил, без этих же оснований планы реорганизации не были ясны членам Совета», — свидетельствует М. И. Смирнов[177].