Во главе «Дикой дивизии»

16 авг[уста]. – Вчера мне пришлось очень мало писать, а в 5 ч. я поехал к генералу Щербачеву, чтобы узнать его мнение об этой операции. Вернулся я поздно и, пообедав, я сейчас лег, сегодня встал в 7 ч., чтобы закончить это письмо. Относительно отъезда я думаю сделать так: если дела будут бурно развиваться в нашу пользу или, не дай Бог, обратно, то мне придется обождать здесь, если же бои затянутся и вообще примут затяжную и пассивную форму, тогда я уложу свои чемоданчики и покачу в путь-дороженьку. – У меня будет большая к тебе просьба: в случае, если мне не удастся приехать к твоим именинам, то отпраздновать их еще раз позже, потому что мне слишком досадно, обидно, больно, не праздновать вместе ни день рождения, ни именины. – Теперь постараюсь наскоро ответить на все, что ты мне пишешь. Большие катушки 10½ х 12½ мне были переданы будто от тебя Принцевым, но т. к. большой аппарат в Брасове, то я и передал, чтобы эти катушки отвезти и оставить в Брасове, а мои снятые катушки передать тебе, т. к. я точно не знал, куда ты их отдашь. Этот раз я пошлю прямо Сурову. По получении твоего письма, Керим со мной об этом не говорил, да и не будет говорить, он, видно, принял это хорошо. Что же касается денежного вопроса, то я ему об этом передал еще в марте как решенный вопрос, поэтому повторять не стоит, а просто мне надо будет сделать распоряжение Управлению, что я сделаю из Брасово с Алешей. – Ты все-таки не думай, что я болен, хотя нервы порядочно издержаны всеми житейскими вопросами, неприятностями, а главная причина это разлука с тобою и твое недомогание, эти мысли меня не покидают ни на одну секунду и постоянно меня волнуют и грызут душу и сердце. А ты, дорогая моя Наташечка продолжай свое лечение и режим, что, без сомнения, тебе принесет большую пользу, но не сразу, зато время покажет, и, Бог даст, к зиме ты совсем окрепнешь. – Все твои комбинации о размещении брасовских гостей мне кажутся совсем правильными и практичными, кто живет в большом доме наверху? Уехали ли, наконец, твои враги электротехники? – Твою массажистку думаю утилизировать также и для моей головы и руки, которая продолжает болеть вот уже 3 месяца. – Количество гостей меня не будет стеснять, если только ты будешь мне уделять хотя бы несколько минут внимания и ласки в течение дня. Будь спокойна, парикмахер не приедет, и голову я перестал брить. – Очень досадно, что бедный Бойка заболел чесоткой, какое невезение! – Не мог не улыбнуться, читая об Ольге А[лександровне], которую так искусали осы и которая потом вся распухшая и в компрессах лежала, бедная! Какие нахалы ястреба, а вот, когда я буду брать ружье, они перестанут так нахальничать. – Теперь пора кончать и отправлять курьера. Так надеюсь, что это последнее письмо! Твой дорогой образок меня страшно тронул, он, конечно, всегда будет со мной. Итак, я надеюсь, до скорого свидания, моя ненаглядная Наташечка, жена моя прелестная. Да хранит и благословит тебя Бог, мысленно крещу много раз, а также крепко, крепко обнимаю и целую тебя всю и ласкаю без конца.

Весь твой нежный и преданный мальчик Миша.

P.S. Крепко обнимаю детей, шлю всем сердечный привет. Благодарю милых Шлейферов за письма; очень сожалею, что не успел им ответить, но времени было совсем мало.

ГА РФ. Ф. 622. Оп. 1. Д. 22. Л. 63–76 об. Автограф.

Великий князь Михаил Александрович – Н.С. Брасовой

27 августа 1916 г. – с. Хорожанка.

Моя родная и прелестная Наташечка,