Во главе конца

– Напряги память. Пожалуйста, – я не могла больше кричать. Меня знобило от боли во всём теле и мыслей о Кае. – Что Веста говорила про волосы?

Бог сна ещё раз моргнул и мучительно медленно открыл рот, будто его лицо и челюсть окаменели.

– Волосы той, что плетёт. Волосы… той, что режет. Волосы той, что не существует.

Медленно с пугающим эхом проговорил он, и мы обернулись к мойрам.

Волосы той, что плетёт. Волосы той, что режет. Волосы той, что не существует.

– Кто это?

– Это может быть кто угодно, – ответила растерянная Атропос.

– Это можешь быть ты, – неожиданно заявила Клото, подняв на меня глаза.

14

КАССИЯ

– Это можешь быть ты, – увереннее повторила Клото, хватая Атропос за руку, чтобы та взглянула на неё. – У Кассии нет нити жизни. Её не существует.

– Да, но…

– Плетите! – приказал Морос, прервав сомнения Атропос.

– Ты не понимаешь! – порывисто возразила старшая мойра. – Может, он и оживёт, но мы не знаем последствий. Мы никогда не использовали чужие волосы. Что-то может пойти не так.

– Разберёмся, когда Камаэль вернётся! Это моё условие сделки. Плетите, или умрём мы все.

Я создала кинжал в руке, не раздумывая скрутила свои волосы и срезала одним движением, едва не задев кожу на затылке. Шею обдало прохладой. Мойры срезали свои локоны аккуратнее. Мне было приказано держать наши волосы на вытянутых руках, что я покорно и сделала. Младшая из мойр встала напротив сестры, пока старшая держала оборванную нить Кая в руках.

Клото взмахнула руками и принялась стремительно перебирать пальцами в воздухе, напряжённо глядя на нить в руках Атропос. Я не отрываясь следила за происходящим, даже позабыв о взорвавшемся солнце, свет которого становился всё ярче, замедленно приближаясь. На очаровательном лице Клото выступили бисеринки пота, но она продолжала трудиться, а наши волосы по одной волосинке сплетались вместе. Они начинали светиться и опоясывать нить Кая. Сперва ничего не происходило, сколько бы Клото ни плела, нить самого Кая не становилась длиннее. Наши соединённые вместе волосы просто исчезали в ней, а затем что-то изменилось, и нить Кая начала удлиняться. Я позволила себе моргнуть, а потом заплакать.

Веста позади вскрикнула и разрыдалась в голос.

– Он дышит. Кай дышит! – заверил Микель.

Мойры не обратили внимания, трудясь. Кай по-прежнему лежал, поддерживаемый Вестой, но я видела, как дёрнулась его рука, и мне пришлось закусить губы, чтобы не рассмеяться от облегчения.

Волос в моих руках становилось всё меньше, взрыв всё ближе, хотя Морос продолжал уговаривать Гипноса, что всё в порядке, но никак не мог до него достучаться. Я лишилась дара речи, когда Клото закончила. Она уверенно кивнула, но на меня смотрела не та молодая девушка, а женщина средних лет. На месте Атропос, сгорбившись, стояла старуха.

– Подобное требует жертв, но это временно. Постепенно мы начнём молодеть и, может, лет через сто вернёмся к прошлым образам, – старческим голосом объяснила Атропос, заметив мой шокированный взгляд. После она осмотрела свои руки и, к моему недоумению, облегчённо вздохнула. – Хоть конечностей не лишились за вмешательство. Благо кровь брата в нём течёт.

Я невольно посмотрела на руки Клото, у той всё так же мизинец и безымянный палец на одной руке состояли из света, но новых последствий, помимо изменившейся внешности, я не заметила.

Клото поддержала сестру, которая, немного усохнув, стала ниже ростом. Морщинистые руки Атропос бесконтрольно тряслись, она недовольно цокнула языком, показывая мне нить Кая, тыча ей буквально под нос. На месте сращения с нашими волосами образовался узел.

– Что-то не так, – проворчала Атропос, ткнув мне в плечо крючковатым пальцем. – Я предупреждала. Что-то точно будет не так.

– Отец, что за дерьмо ты творишь?

Все умолкли от вопроса Кая. Его голос прозвучал слабо и сипло, как у человека, очнувшегося после длительного сна. Гнев Гипноса сошёл, он часто заморгал своими светящимися глазами, лицо приобрело более живое выражение, и он повернулся к сыну.

Кай, поддерживаемый Вестой, с трудом принял сидячее положение. Губы бледные, как и остальная кожа, но он был жив, и я задержала дыхание, боясь, что это всё иллюзия.

– Скажи своему отцу, чтобы вернул солнце и Переправу к первоначальному виду, ещё пара минут – и я перестану всё удерживать, – прохрипел Морос, кровь опять закапала с губ, его вытянутая рука вибрировала не переставая, словно удерживаемое давление вот-вот готово смести его и всех нас.

Кай растерянно осмотрел взорванное солнце. Серо-чёрный пейзаж, сожжённый дотла, разрушенный дом.

– Что ты сотворил? – строже выдал Кай в сторону отца, аккуратно поднимаясь на ноги. Его руки по-прежнему были в крови, хотя раны наконец зажили. – Какого хаоса ты довёл Весту до слёз?! Верни всё как было, отец! – приказным тоном родителя потребовал Кай.

Гипнос снова моргнул, и его глаза потухли, становясь привычно голубыми.

– Камаэль? Ты…

– Исправляй! – хлёстко бросил Кай, взмахом указав на взорванное солнце.