Во главе кошмаров

– …есть ответ. В к-книгах есть ответ. Д-должен быть сп-пособ всё исп-п-править. Сказки! Даже у Даориев ес-сть сказки… ид-деи! Они из воздуха н-не рождаются. Н-нужно найти статьи… к-клянусь, я найду.

Он едва не прикусил язык из-за стучащих зубов, кожа на щеках окрасилась нездоровым румянцем. Преодолев оставшееся между нами расстояние, я обняла Иво, обвила руками его шею, заставив друга спрятать лицо у меня на плече и перестать себя изводить. Он заплакал, что-то бессвязно бормоча. Я сама глотала слёзы, ужасаясь, что он настолько себя мучает. Иво, единственный, кто попытался помочь мне и Сирше, сам едва не умер из-за этого. И не знаю, что было бы, погибни и он вместе с ней. Сейчас я испытала облегчение, что хоть один из них выжил.

Я продолжала держать Иво и успокаивающе гладить по голове, пока он не перестал нервно трястись и бессвязно лепетать. Он превратился в безвольную, лишившуюся сил куклу, расслабившись в моих руках. Я усадила Иво в ближайшее кресло и, помогая стереть остатки слёз, проверила, что нигде не выступила кровь. Его дыхание постепенно выровнялось, но взгляд остался осоловелым. Иво несколько раз моргнул, как-то бездумно осмотрел комнату и словно только теперь действительно меня увидел. Он принялся рассматривать мою новую внешность, даже взял прядь волос. Иво ничего не говорил, просто держал мои волосы на ладони и таращился на них, будто не мог понять, что это такое.

– Ты не виноват, Иво. Ты сам пострадал, и я счастлива, что ты жив, – искренне заверила я, сев прямо у его ног. Уткнулась лбом ему в колени, не представляя, как выказать свою признательность, как утешить его и себя. – Мейв рассказала мне про операции. Скорее поправляйся, хорошо? Не терзай себя, Сирша бы не хотела твоих мучений. Ты пытался нам помочь, и это больше, чем сделали остальные.

Он промолчал, я ощутила его ладонь на затылке, несмелое поглаживание и подняла взгляд. Озноб прекратил сотрясать тело Иво, но на его лбу собрались морщинки от напряжения, он сгорбился в кресле и смотрел сквозь меня, словно пытался разгадать какую-то загадку.

– Иво, твой глаз. Он…

Его рука потянулась вверх, ощупала край бинтов.

– Я пока не понял. Гипнос что-то сделал, но он… не уверен, поможет ли. Кажется, мне вставили… что-то. Свой глаз у меня теперь лишь один. Но это и не важно, – хриплым голосом пробормотал он, а я опешила от такой реакции. – Целители сказали, что войди металл на сантиметр глубже, и я бы умер на месте. Кай остановил лезвие. Так что один глаз – малая плата. Читать, правда, неудобно, но приспособлюсь.

Я побледнела, вспомнив, как Кай его отдёрнул. Сделай он это на мгновение позже или недостаточно сильно… Иво сосредоточил внимание на мне, когда я погладила его по здоровой щеке.

– Мне жаль, это всё моя вина. – Мне потребовались усилия, чтобы признать правду.

– Нет, это вина мойр! – ощетинился Иво. – Помнишь, что я говорил про теорию об их влиянии на материальные объекты, чтобы менять судьбы косвенно? – Иво вновь пришёл в какое-то нервное возбуждение, вскочил на ноги и начал рыться в исписанных каракулями листах бумаги на ближайшем столе, сбрасывая часть на пол. – Это всё они! И Гипнос так говорил. Микель – творение их манипуляций, а ты…

– …побочный эффект, – добавила я, когда друг замялся.

Ответ заставил его замереть.

– Я не это хотел сказать.

– Но это правда. – Я заставила Иво вернуться в кресло. – Не имеет значения, как это назвать. Я родилась мёртвой, а моя мать и Гипнос всё изменили. Названия не обижают, проблема только в том, что желающих от меня избавиться больше, чем я могу себе представить.

– Совет архонтов? Ты уже с ними встречалась?

– Ещё нет, но скоро. – Я подняла разбросанные листы. Те были покрыты кривыми записями, в некоторых с трудом угадывались слова. – Сейчас меня обучают, в первую очередь языку и необходимым основам.

Я слабо улыбнулась собственным мыслям. Элион, Мейв и Иво бессознательно переходили со мной на язык людей. Его я воспринимаю быстрее, и словарный запас шире. Да и после многочисленных наставников, которые заставляли меня учиться исключительно на палагейском, говорить на привычном языке вдвойне приятно.

– Что это? – уточнила я, указывая на бумаги.

– Мои записи, – буркнул Иво. – Пытался привыкнуть к ограниченному зрению и поскорее вернуть контроль над пальцами.

– Это уголь? – с недоумением я потёрла край буквы, и чёрный текст размазался.

Иво недовольно насупился.

– Мне запретили напрягаться, писать и читать. Бумага в спальне была, но ни ручек, ни чернил не оставили. Я использовал жжёные древесные благовония, – он подбородком указал на металлическую чашу с остатками углей. – Заверяли, что они меня успокоят, – Иво издал презрительный смешок на последнем слове. – Успокаивают они… К хаосу эту чушь!

Я не сдержала улыбки. Нынешняя резкость не совсем типична для Иво, но любой он лучше, чем тот, который тонул в горе.

– Я пытаюсь осознать произошедшее и понять, как, проклятье, Кай проходит сквозь стены.

– Кай? – я резко повернулась к другу. – Ты видел Кая?