Во тьме Эдема

Я обвел их взглядом, взрослых и детей, взволнованных, испуганных, томящихся тоскою по тому, чего даже не понимали. Я пытался придумать, что же им сказать. Задачка непростая, потому что я и сам волновался, меня мучила та же тоска, и у меня точно так же, как и у них, перед глазами до сих пор стояло лицо Майкла Именователя, обращавшегося к нам с экрана (кто бы мог подумать, что нам доведется это увидеть?). И все-таки мне надо было помочь остальным хоть как-то понять происходящее, притом что у меня самого это в голове не укладывалось.

— Итак… — начал я. — Теперь мы знаем, чем закончилась история Трех Спутников. Спустя столько бремен… и столько поколений.

Я говорил, не зная, что скажу дальше, стараясь собраться с мыслями. Нечто похожее испытываешь, когда вдруг замечаешь в чаще леопарда. Сначала тебе непонятно, действительно ли это леопард или просто цветы, но потом догадываешься, что все же леопард, хотя его еще целиком не видно. А потом наконец ты видешь его всего.

— А значит… они… Значит, они так и не попали на «Непокорного». А значит…

Сердце Джелы, значит…

Я обвел взглядом лица ребят. Я видел, что некоторые уже поняли, куда я клоню. Джела, Тина, Дикс — те, что сильнее и сообразительнее. Я набрал в грудь побольше воздуха, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Значит, «Непокорный» так и не улетел из Эдема. Наверно… наверно, он и сейчас висит где-нибудь в небе, просто так высоко, что мы его не видим. Все это время, пока мы думали, что он где-то далеко, за Звездоворотом, он на самом деле был здесь. А значит…

— Значит, за нами никогда никто не прилетит, — простонала Люси Лондон. — Никогда, никогда, никогда!

Почти все ударились в слезы — взрослые, дети, мужчины, женщины, — оплакивая давнюю-давнюю мечту, которая уже не сбудется никогда-никогда. Плакала Тина, ревела Джела, рыдал Джерри, всхлипывала и причитала Марта Лондон, раскачивась, как мать, потерявшая младенца. По моему лицу тоже текли слезы, хотя я и старался их унять. Не плакал только Джефф. Наверно, он сразу, едва увидев Апарат, догадался, что к чему, и теперь молча, с любопытством наблюдал за нами.

(За его спиной с ветки белосвета, слегка наклонив голову набок, на нас глазела летучая мышь. Она мягко обмахивалась крыльями и задумчиво почесывала ухо тощим черным пальцем.)

— Верно, — подтвердил я. — Значит, нам надо забыть о том, что мы ждем, пока земляне прилетят за нами и заберут с собой…

Только с третьей попытки я нашел слова, до того мне было больно. Но ведь это я уничтожил Круг, я убеждал всех, что нельзя сидеть сложа руки в Долине Круга и ждать подмоги с Земли.

— …на планету, где свет льется с небес, яркий, как белый светоцвет, где все ясно видно даже в кромешной темноте и где знают обо всем, что мы мучительно стараемся понять.

Постепенно самообладание возвращалось ко мне. И я был этому рад. Я видел, что ребята не спускают с меня глаз, они ждут, что я помогу им, и это мне тоже было приятно.

— Но послушайте, что я скажу. На самом деле от того, что мы нашли Апарат, никому не стало хуже. Мы по-прежнему вместе. У нас есть мясо и фрукты. У нас есть Эдем, все тот же, что и в прошлый день, и много дней до этого, и на протяжении поколений. Ничего не изменилось, кроме одного маленького обстоятельства, которое, если разобраться, нам только на руку. Теперь мы точно знаем, что нет смысла ждать Землю: надо жить дальше.

Я посмотрел на Тину и вспомнил то, что она мне как-то сказала на берегу Глубокого озера, еще там, в Семье, когда мы были новошерстками.

— Когда ребенок теряется в лесу, его мать не находит себе места, не может ничего делать, только ищет его, ищет и плачет, пока не найдет кости. А когда останки ребенка нашли и принесли ей, она кричит и рыдает от горя, и раскачивается, и рвет на себе обмотки. Но зато она знает, что больше нет смысла ждать, и медленно, потихоньку возвращается к прежней жизни, вспоминает о других своих детях, потому что нет смысла больше искать того, пропавшего малыша. Мы ведь прекрасно понимали, что, быть может, земляне никогда не прилетят. Мы знали, что даже если они прилетят, нас, скорее всего, уже не будет в живых. Не поэтому ли Томми с Анджелой решили остаться в Эдеме? Однако в глубине души мы надеялись, что земляне вот-вот прилетят и увезут нас от наших бед и печалей, хотя ничто этого не предвещало, да и мы знали, что на Земле — не забывайте об этом! — полным-полно своих проблем. Но мы все равно надеялись. Мы толком не осваивали Эдем, потому что все время мечтали об ином мире, полном света. Теперь же мы и правда можем быть здесь.

Джефф узнал собственное выражение и еле заметно улыбнулся. Тина кивнула. Джерри плакал, но было видно, что он гордится мной, а это меня всегда подбадривало. Я кивнул себе. По-моему, я нашел правильные слова. Я верил, что мне удалось убедить ребят.

Я вытер слезы с глаз и закончил: